Пробуждение…

Зачарованно и не без некоторого удивления и восторга разглядывая этого великана, я не сразу заметил под ним человеческую фигуру, которая что-то жестикулировала и кричала, то и дело призывно помахивая руками, словно кого-то к себе подзывая. Оглянувшись и не увидев вокруг ни одной живой души, я решил, что этот человек обращается именно ко мне и недолго думая, поднявшись, направился в его сторону. По мере моего приближения дуб продолжал расти и увеличиваться в размерах, когда же я приблизился к нему совсем близко, то невольно на мгновение приостановился, завороженный величиной и красотой этого сказочного исполина. Могучие ветви уже нависали над моей головой, а мне пришлось сделать еще десятка два шагов прежде чем я приблизился к его гигантскому стволу. Думаю не совру если скажу, что для того чтобы обхватить эту махину понадобилось бы никак не меньше человек десяти. При всей видимой сказочности этого гиганта, я не увидел на его ветвях ни русалки, ни цепи златой, а фигура под ним оказалась ни ученым котом, а странным на вид старичком: который в сравнении со своим деревянным соседом имел наружность очень хрупкую и даже ветхую, хотя тоже по-своему достаточно незаурядную. Сидел он, нет скорее восседал, на большущем высоком пне, так что его ноги не доставали до земли. За спиной старика, из пня торчал высокий деревянный слом, оставшийся от ствола и заменяющий старику спинку. Вообще это естественно-природное седалище напоминало причудливый царский трон, только вот старичок походил скорее ни на царя, а на какого-нибудь лешего или домового:

–Ты штой-то, там мокнешь? Сдурел что ли? Застынешь! – встретил меня дед по-деревенски просто, с некой укоризной в голосе и ласково улыбаясь, будто старого знакомца.

–А что делать? Дождь начался вот и мокну, – отвечал я, немного растерявшись от такого приветствия-нагоняя.

–Никак поезда ждешь?– спросил он, и наверное заметив мою растерянность и неловкость, указав на лавчонку около себя, сказал: – Садись рядушком, в ногах правды нет.

–Спасибо,– кивнул я, присаживаясь. – Да поезда. Жаль здание вокзала не сохранилось, и спрятаться негде. Сначала хотел под каким-нибудь деревцем возле дворов укрыться, но решил собак не пугать, а то лай поднимут, людей растревожат,– немного соврал я. Собак действительно тревожить мне не хотелось, только вот не из-за хозяев, а потому что я с детства их очень боюсь.

–Гм…– буркнул дед себе под нос и проговорил по-стариковски мягким и мелодичным голосом,– а шо их пугать? Они сами кого хошь испугають! Их то и осталось две собаки на всю деревню. Няхай побрешуть, все веселей будет! – и он горько усмехнулся, задумчиво устремив свой взгляд куда-то вдаль, сквозь моросящею дождевую завесу. Словно вспомнил что-то старое и родное, но давно минувшее.

Мы сидели с ним под укрытием могучих дубовых ветвей, и я к своему удивлению обнаружил, что сюда совершенно не проникают ни ветер, ни дождь, прямо чудеса, но под сенью этого сказочного богатыря царили: мир, спокойствие и благодать! От него словно исходило какое-то нежное золотое свечение и теплота, а непогода начиналась там, где заканчивались его ветви, будто не решаясь тревожить этого исполина, и тех, кто волею случая оказался под его надежной защитой. Вновь завороженный красотой этого великана, восхищаясь его размерами, я перевел свой взгляд на старика, словно ища в нем понимания и сочувствия, но старик не двигался, он, словно врос в свой пень. И если бы ни светящиеся сквозь прищуренные веки удивительно светлые, ярко-голубые глаза, то можно было подумать, что старик спит. Осторожно чтобы не смущать своего соседа, я стал краем глаза его изучать. А посмотреть было на что!