Пробуждение

Мистеру Понтелье иногда приходило в голову задаться вопросом: а не становится ли его жена психически неуравновешенной? Он ясно видел, что Эдна не в себе. Он не мог осознать, что его жена просто становилась собой и каждый день отбрасывала свое ложное «я», в которое мы частенько облачаемся, как в одежду, чтобы предстать перед всем миром.

Муж оставил Эдну в покое, как она того требовала, и ушел в контору. Молодая женщина поднялась наверх в свою мастерскую – светлую комнату под самой крышей. Она работала с огромной энергией и неподдельным интересом, ничего, однако, не доводя до конца, что удовлетворяло ее во всех смыслах.

Какое-то время назад Эдна всех домашних приобщила к искусству. Мальчики позировали ей. Поначалу детям было интересно, но скоро это занятие потеряло свою привлекательность, как только мальчуганы обнаружили, что это не игра, организованная с целью их развлекать. Няня часами сидела перед Эдной, терпеливая, как зверь в засаде, в то время как горничная занималась детьми, а гостиная оставалась неубранной. Но горничная тоже была назначена на роль модели, когда Эдна обнаружила, что спина и плечи девушки слеплены по классическим канонам, а ее волосы, если их распустить из-под шапочки, могли стать предметом вдохновения для художника. Пока Эдна работала, она временами принималась тихонько напевать: «Ah! situsavais!»

Песенка пробуждала в Эдне воспоминания. Она снова слышала плеск воды, хлопанье паруса на ветру. Она видела сияние луны над заливом и ощущала нежное беспокойное дуновение горячего южного ветра. Едва уловимый ток желания пробегал по ее телу, делая слабыми пальцы, держащие кисть, и зажигая огонь в ее глазах.

Бывали дни, когда Эдна чувствовала себя беспричинно счастливой. Счастливой, потому что она жила и дышала, все ее существо, казалось, состояло из солнечного света, красок, ароматов, буйного жара великолепного южного дня. Ей нравилось в такие дни бродить одной по незнакомым местам. Эдна обнаружила в городе множество уединенных уголков, словно предназначенных для того, чтобы в них грезить. И она поняла, как хорошо мечтать и проводить время наедине с собой.

И бывали дни, когда Эдна чувствовала себя несчастной, сама не зная почему. Тогда ей казалось, что нет смысла радоваться или грустить, жить на всю катушку или чахнуть от скуки; жизнь представлялась ей нелепым приютом для сумасшедших, а люди были подобны червям, в слепоте пробирающимся к неизбежному концу. В такие дни Эдна не могла ни работать, ни предаваться сложным переплетениям чувств, которые, подстегнув биение сердца, разогревают кровь.

Глава XX

Именно в один из таких дней Эдна разыскала мадемуазель Рейц. Она не забыла того неприятного осадка, который оставила в ее душе их последняя беседа, но тем не менее у нее возникло желание увидеть пианистку и услышать ее игру. Эдна отправилась на поиски сразу после полудня. К несчастью, она куда-то переложила визитную карточку мадемуазель Рейц или потеряла ее и, заглянув в поисках ее адреса в городской справочник, обнаружила, что пианистка жила на Бьенвиль-стрит, довольно далеко от нее самой. Справочник, попавший в руки Эдны, был, однако, издан год назад или даже раньше, и, когда она добралась до указанного адреса, оказалось, что дом занят респектабельным семейством мулатов, которые сдавали chambers garnies[29]. Они жили там уже полгода и совершенно ничего не знали о мадемуазель Рейц. На самом деле они ничего не знали ни о ком из своих жильцов; их квартиранты были все люди высочайших качеств, как они уверили Эдну. Она не стала продолжать дискуссию на тему о классовых различиях с хозяйкой дома, а поспешила в соседнюю бакалейную лавку, уверенная в том, что пианистка должна была оставить свой адрес владельцу бакалейного магазина.

Хозяин был знаком с мадемуазель Рейц намного лучше, чем хотел бы, сообщил он Эдне. На самом деле он предпочел бы вообще не знать ни о ней, ни чем-то, касающемся этой не пользующейся ничьими симпатиями личности, самой неприятной из всех когда-либо живших на Бьенвиль-стрит. Владелец магазина возблагодарил небеса, когда несносная женщина оставила их квартал, и равным образом был признателен силам небесным за то, что не знал, куда она уехала.

Желание Эдны увидеть мадемуазель Рейц выросло в десятки раз, когда оказалось, что эти непредвиденные обстоятельства могут помешать его исполнению. Эдна размышляла, к кому бы обратиться за интересующими ее сведениями, и вдруг ее осенило – миссис Лебрен наверняка может их ей предоставить. Эдна знала, что к миссис Ратиньоль бесполезно обращаться, поскольку та находилась с пианисткой в весьма натянутых отношениях и предпочитала ничего о ней не знать. Адель однажды достаточно выразительно высказалась по поводу мадемуазель Рейц, мало отличаясь в этом от бакалейщика.

Эдна знала, что миссис Лебрен вернулась в город, поскольку была уже середина ноября. И она знала, где живут Лебрены: на Шартр-стрит.