Пробуждение Гиганта (СИ)

Утром все члены команды Вебера собрались в общей гостинной ого номера, где они снимали комнаты. Веб был в прекрасном расположении духа, не так давно расставшись с красоткой в борделе. Эрика и Амелия завтракали настолько чинно и благородно, что альбинос поначалу не совсем понял, куда он попал, и что тут делают две светские леди. Игги выполз из своей комнаты, жалуясь на головную боль и ища взглядом то, чем можно было бы снять похмелье. А Зигфрид зашёл последним, пошатываясь. Вид у него был побитый, но лихой и гордый. В холодильнике он нашёл лёд и приложил к фингалу, что красовался у него под глазом. Обмен историями они решили отложить до той поры, пока Рокассио не будет готов слушать, Веб не выпьет, Эрика и Амелия не доедят, а Зиг не разберётся с кровоподтёками на лице.

Глава 9, в которой Рокассио попадает в капкан жизни, а лёд приходит в движение

— Веб, все мы однажды попадаем в то, что я называю “капкан жизни”… - Рокассио задумчиво рассматривал содержимое своего бокала, не поднимая глаз на Бернелли. — Мы все как-то уверены, что стоит нам переехать в другой город, найти новую работу, то можно будет начать всё с нуля, с новыми людьми, влюбиться, найти новый смысл… — он отпил пива. — Но нет. Это так не работает…

Перед ними на столе лежала бумага, которая и была причиной данного разговора. Белый знал, что написано в письме, знал это и Рокассио, которому данное послание и было адресовано.

— Рок, я всё пойму, и ребята, я уверен, тоже…

— Не стоит, Веб, я не хочу уходить, опустив голову, как побитая собака, которую ждёт место на живодёрне. Мы ведь не для того с тобой столько прошли.

— Понимаю. И когда?

— Может на следующей работе или ещё когда. Ты же сам понимаешь, что мне не много надо. Оно, конечно, неприятно, но всё же лучше, чем так, как здесь написано, — он поддел бумагу ножом и ещё раз посмотрел на содержание.

— Наверное, каждый из нас мечтает уйти достойно, не опуская головы.

— Может быть… — он снова отпил пива и взял с тарелки гренку, чтобы заесть. — А ты сам-то как?

— Мы об этом уже говорили. Все мы совершаем ошибки, кто-то больше, кто-то меньше.

— Оставь эти истины для церковников…

— Ладно, скажу прямо. Я знаю о том, что ты приговорён к электричеству за серийные убийства. Но ты не раз и не два прикрывал мне спину в бою, ты вытаскивал нас из самых разных передряг. И я пойму, если ты не захочешь прийти с повинной на казнь, а дашь себя убить на одном из заданий.

— Странный ты, Белый. То ли очень умный, то ли совсем дурак. Сколько лет с тобой работаю, но так и не понял, на какой основе ты мне доверяешь…

— Это чутьё. В Западной Ризии полно самых разных людей, и если не научиться в них разбираться, то долго не проживёшь.

— Как будто это так просто…

— А я и не говорил, что это просто. Поэтому там и живёт очень мало простого люда. Либо ты, либо тебя.

— Н-да…Н-да, — Рокассио допил пиво одним большим глотком и отставил кружку.

— Тебя оставить?

— Да, если ты не против…

Веб встал из-за стола, оставив свою кружку с напитком товарищу, а тот достал большую, тугую сигару и закурил. В мрачном прокуренном помещении он не вызывал ни у кого лишнего интереса. Никто не придёт за ним сюда, чтобы вытащить из-за стола и посадить на электрическую жаровню, которая выжжет в нём остатки жизни.

Он знал, что рано или поздно за ним придут. Даже тогда, годы назад, когда он устроил беспредел в своём родном городе и остался безнаказанным, он знал, что эта бумага найдёт его через года. В Союзе не было сроков окончания судебного преследования. Расследование могли забросить на года, но в большинстве случаев детективные агентства, частные детективы, охотники за головами и другие, кто ведёт преследование преступников, находят свою жертву. И сейчас компания Фоксхаунд точно установила его вину в произошедшем много лет назад в спокойном городке на севере Союза. Все доказательства были направлены в Синод, и там постановили, что этого вольного стрелка найдут и поджарят на электрическом стуле. Данную бумагу получил Веб, так как Игги не отыскали лично. Возможно, Отец-Основатель давал ему ещё несколько месяцев жизни, чтобы он мог закончить дела и попрощаться с миром по-человечески, не оставить нерешённых вопросов, закрыть все долги. Об этой бумаге знали лишь Веб и он.

Он отпил из кружки Веба и оценил, что сейчас пиво вкуснее, чем обычно. Должно быть на волоске от смерти всё выглядит ярче и вкуснее. Он слышал, как Веб попрощался с барменом, как за ним захлопнулась дверь. Идти никуда не хотелось, да и не было в том большой нужды. Куда он теперь пойдёт? Эта бумага перед ним, его смертный приговор. Конечно, он хотел бы уйти с гордо поднятой головой, красиво, в азартном хаосе перестрелки, как настоящий герой. Но, как он был тихушником, так и уйдёт он. По-тихому. Стук подкованных сапог по деревянному полу за его спиной останавливается ровно позади него. Игги не оборачивается, он не хочет видеть лица своего палача…

— Игги Рокассио?