Пробуждение каменного бога

Гушгоз провел Улисса через множество залов, поднялся с ним вверх на два пролета по винтовой лестнице с перилами, украшенными изысканной резьбой, и пошел дальше по коридорам, которые заканчивались гигантскими залами с массивной мебелью, усыпанной драгоценными камнями, и раскрашенными статуями, также покрытыми драгоценностями. Там Улисс узрел множество нешгайских самок. Рост их достигал восьми-девяти футов, и у них не было даже намека на бивни. На самках были все те же килты и длинные серьги с самоцветами. Кое-кто пристроил колечки себе в хобот или навел по его бокам татуировку. Груди у них свисали до живота. Как у всех известных Улиссу разумных существ, груди у них были полностью развиты независимо от того, выкормила самка детеныша или нет. От них исходил мощный приятный запах, а лица молодых самок были еще и подкрашены.

Наконец они остановились перед резной дверью красного дерева, изукрашенной самыми разными фигурками и символами. Стражники отсалютовали Гушгозу, один из них отпер дверь, и Улисса ввели в комнату величиной с небольшую пещеру, сплошь уставленную книжными полками. Напротив огромного стола с креслом стояли несколько стульев. За столом сидел нешгай в очках без оправы и высоком бумажном коническом колпаке со множеством всяких символов.

Это был Шегниф, Великий Визирь.

Минуту спустя офицер ввел в комнату Глиха. Тот скалил зубы — частично он наслаждался тем, что у него развязаны крылья. Но частично он скалился, предвкушая унижение — и, что хуже всего, для Улисса.

Шегниф задал Улиссу несколько вопросов глубоким и густым даже для громкогласных нешгаев голосом. Улисс отвечал правдиво, не колеблясь. По большей части гостя спрашивали о его имени, откуда он прибыл, где живут такие, как он, и т. п. Но когда он сказал, что прибыл из другого времени, возможно, десяти миллионов лет назад, что его «разморозил» удар молнии и что он прошел через Дерево, то Шегнифа, казалось, самого хватило ударом молнии. Глиху его реакция явно не понравилась; он перестал ухмыляться и начал топтаться на своих огромных костлявых ступнях.

В течение долгого времени тишину нарушало лишь урчание в брюхе троих нешгаев. Наконец Шегниф снял огромные очки и протер их тряпочкой размером с хороший коврик. Потом водрузил их на нос, перегнулся через стол и уставился на сидящего перед ним человека.

— Или ты лжец, — произнес Шегниф, — или шпион Дерева. Или, что тоже не исключено, ты говоришь правду.

Он повернулся к Глиху:

— Скажи-ка мне, крылан, — он говорит правду?

Глих словно усох. Он переводил взгляд с Улисса на Шегнифа и явно пытался решить — объявить Улисса лжецом или сказать, что его рассказ правдив. Бэтмен был бы только рад дискредитировать человека, но если его попытка провалится, он дискредитирует только себя. Может, утрата доверия нешгаев грозит ему смертью — иначе почему он весь покрылся потом в такое прохладное утро?

— Ну? — настаивал Шегниф.

У Глиха имелись все преимущества — ведь он был знаком Шегнифу. С другой стороны, Шегниф мог уже начать подозревать Глиха и его сородичей.

Слова о «шпионе Дерева» означали, что Шегниф считает Дерево разумным существом, да вдобавок враждебным. Если так, он должен иметь представление об истинных движущих мотивах Глиха — ведь он должен знать, что крыланы живут на Дереве! Хотя знает ли это Шегниф? Дхулулихи могли сказать ему, что живут по другую сторону Дерева, и он не смог бы их проверить. Во всяком случае, до появления Улисса.

— Не знаю, лжет он или нет, — заявил Глих. — Он сказал мне, что был Каменным Богом и ожил, — но как он оживал, я не видел.

— А видел ли ты Каменного Бога вуфеа?

— Да.

— А видел ли ты Каменного Бога после появления этого человека?

— Нет, — признал Глих после минутного колебания. — Но я не заглядывал в храм, чтобы проверить, там он или нет. Я поверил ему на слово, хотя не стоило бы.

— Я могу расспросить о нем кошачий народ. Они-то уж знают наверняка, Каменный Бог он или нет, — заметил Шегниф. — А так как они считают его воскресшим Каменным Богом, мне что-то не верится, что они объявят его слова ложью. Будем считать, что он говорит правду.

— Так выходит, он и в самом деле бог? — спросил Глих, не в силах скрыть презрения.

— Есть только один бог, — возгласил Шегниф, не отводя глаз от Глиха. — Единственный. Или ты посмеешь отрицать это? Живущие на дереве говорят, что Дерево — единственный бог. А ты что скажешь?

— О, я согласен, существует только один бог, — торопливо ответил Глих.

— И это — Неш, — сказал Шегниф. — Верно?

— Воистину Неш — единственный бог нешгаев, — произнес Глих.

— Это не то же самое, что сказать, что существует только один истинный бог — бог нешгаев, — произнес Шегниф и рассмеялся, продемонстрировав пасть с белесыми деснами и четырьмя коренными зубами.