Пробуждение каменного бога

— Но если Дерево и выживет, хотя мозг уничтожен, оно хотя бы не сможет приказывать своим народам нападать на вас. Это сплошь дикари, и относительно малочисленные, которые давно передрались бы между собой, если бы Дерево — или дхулулихи — не воспрепятствовали. А если Дерево для дхулулихов — только предлог, чтобы управлять остальными, тогда уничтожение дхулулихов дезорганизует народы Дерева. А тогда можно заняться и самим Деревом. Я бы его отравил.

— Понадобится слишком много яда, — заметил Шегниф.

— А я хорошо разбираюсь в ядах.

Шегниф наморщил кожу там, где полагалось бы находиться бровям.

— Да неужто? Ладно, не говоря уже о ядах — как можно обнаружить дхулулихов? Или напасть на них? Все преимущества на их стороне.

Улисс объяснил, как он думает это сделать. Распинался больше часа. В конце концов Шегниф сказал, что с него хватит. Предложи эту идею кто другой, он отверг бы ее без колебаний. Но Улисс заверил его, что подобные устройства были когда-то во всеобщем обиходе, так что сомневаться в них незачем. Он обдумает это предложение.

Улисс покинул Великого Визиря чуть навеселе. Настроен он был оптимистично, хоть и понимал, что Шегниф наверняка побеседует еще раз с бэтменами, и как они повлияют на него, предугадать невозможно.

Сопровождающий офицер отвел его в отдельные апартаменты. Улисс спросил, зачем его отделили от его людей.

— Не знаю, — ответил офицер. — Я получил приказ, а он гласит, что тебя следует поселить здесь.

— Я предпочел бы остаться с моими людьми.

— Несомненно, — сказал офицер, глядя на него вдоль своего неуклюжего хобота, вытянутого под углом в сорок пять градусов к плоскости лица. — Но мой приказ утверждает обратное. Однако я могу передать твою просьбу начальству.

Апартаменты создавались для нешгаев, а не для людей. Мебель была громадной и для Улисса неудобной. Зато одиночество ему не грозит. Ему будут прислуживать две человеческие самки.

— Я не нуждаюсь в услугах рабов, — возразил Улисс. — Я и сам могу о себе позаботиться.

— Несомненно, — кивнул офицер. — Я передам, что ты предпочел бы остаться один.

«Как бы не так, — подумал Улисс. — Рабыни приставлены ко мне не только для услуг. Они еще и соглядатаи».

Нешгай задержался в дверях, положив руку на круглую ручку.

— Если тебе понадобится что-нибудь, чего не смогут дать тебе женщины, говорить об этом нужно в коробку на столе. Стража снаружи откликнется.

Он открыл дверь, отсалютовал прикосновением правого указательного пальца к кончику поднятого хобота и закрыл дверь за собой. Громко лязгнул дверной засов.

Улисс попросил женщин назвать свои имена. Одну звали Лаша, вторую Феби. Обе были молоды и привлекательны, если закрыть глаза на полулысые головы и сильно выступающие подбородки. Лаша была тоненькой, с маленькими грудями, но грациозной, и ее бедра приятно покачивались. Полногрудая Феби была пухленькой, почти толстой. Глаза у нее были зеленые, и она часто улыбалась. Она очень напоминала Улиссу его жену. Возможно, она и была дальним потомком его жены — а значит, и его собственным — ведь у них с женой было трое детей. Но ее сходство с Кларой могло быть разве что случайным совпадением — не могли же сохраниться в неприкосновенности гены столь дальнего предка.

Густые темные, почти курчавые волосы Лаши и Феби начинали расти от макушки, ниспадали до талии и были украшены маленькими фигурками, колечками и множеством разноцветных ленточек. В ушах женщин позвякивали серьги, пухлые губы были накрашены, а глаза подведены голубой краской. На шее женщины носили бусы из разноцветных камешков, а животы украшала роспись — как они объяснили, то был знак их хозяина, Шегнифа.

На женщинах красовались ярко-красные килты с зелеными пятиугольниками. Узкие черные полоски сбегали по обеим сторонам их ног и заканчивались кольцами вокруг лодыжек. Сандалии были позолоченными.

Женщины проводили Улисса в ванную, где всем троим пришлось вскарабкаться по деревянной стремянке, предусмотрительно оставленной дворецким. Улисс уселся в тазик, где нешгаи обычно мыли руки, а обе женщины устроились по краям «ванны» и вымыли его.

Потом Феби заказала для него еду и темный напиток — на языке аирата он назывался «амуса». Улисс влез по стремянке в постель и уснул, а женщины свернулись калачиком на полу, подстелив одеяло.

Утром после завтрака он открыл коробку на столе и осмотрел содержимое. В коробке лежали жестковатые листья, напоминающие печатные микросхемы. Остальная часть оборудования была твердой на ощупь, хотя и не металлической. Она выглядела живой и питалась из ящичка с помощью трех переходников. Должно быть, это питательный отсек. И никаких переключателей. Вероятно, растением управлял какой-то биологический механизм, который рефлекторно действовал то как приемник, то как передатчик, реагируя на произнесенные вслух команды.