Пробуждение Ктулху

Разумеется, имя «Филлипс» не представляло собой нечто сверхъестественное, неповторимое и уникальное, что дается лишь в одном-единственном семействе из поколения в поколение. Если подумать, оно было, в общем и целом, достаточно распространенным. И вместе с тем я был абсолютно уверен в том, что лично мне-то его дали исключительно в память об этом письме – или переписке, если она действительно существовала (о чем я постараюсь узнать в ближайшее время).

Однако о каком рассказе, сочиненном дедушкой, шла речь? Неужели он и в самом деле создавал литературные произведения? Это открытие поразило меня, быть может, еще сильнее, чем острое понимание скрытого смысла моего второго имени. Дедушка вовсе не производил впечатление человека, способного создавать художественные произведения. И причина заключается вовсе не в отсутствии таланта, как это может показаться, – уж чего-чего, а одаренности дед лишен совершенно не был. Напротив, порой казалось, что он с трудом сдерживает себя, чтобы не сотворить нечто чрезмерно великолепное. Но, честно признаться, я никогда не представлял себе это «чрезмерно великолепное» чем-то литературным, чем-то, что печатается на машинке и затем отправляется в редакцию какого-нибудь журнала – все только ради того, чтобы оно было напечатано, пару месяцев читалось людьми – от скуки, а затем было навсегда забыто…

Тем не менее среди множества листков бумаги я обнаружил с десяток тех, что были с отпечатанным текстом и внесенными поверх строк поправками, сделанными уже от руки, чеканным, мелким почерком. Я пробежал глазами фразу где-то посередине одной из страниц:

«…именно на этот день изначально был назначен поход мистера Эндерсона к своему тайному саду, который он разбил в нескольких милях от города, в лесной глуши…»

Поневоле я вздрогнул: мне подумалось, что это как раз тот самый рассказ, который читал и сам Говард Филлипс Лавкрафт… По моему телу пробежал холод, и я словно бы очутился в давней эпохе, когда представления о чудовищах были так близки и настолько реальны, что никто даже не сомневался в их существовании.

Я перебрал каждый листок из принесенных мной в дом и сумел собрать все, что относились к написанному дедушкой художественному произведению. Несомненно, в доме хранился черновик; перепечатанный набело текст был отправлен в письме, которое так тронуло великого писателя.

Некоторое время я вчитывался в текст, стараясь разложить отпечатанное в логическом порядке. Пара страниц все же потерялась, но самое ужасное – пропал финал (если он вообще был дедушкой написан; ведь никто и никогда не упоминал о том, что он создавал литературные произведения, которые к тому же были напечатаны).

Ближе к вечеру все листы были разложены по порядку, и я устроился удобнее, чтобы внимательно их прочитать.

Чудовища в саду

Когда Коди Чандлер Эндерсон отошел на тот свет, это вызвало немало досужих разговоров в городке Форт Майерс, где он провел последние годы жизни. (Прямо с такого события начинался этот рассказ.)

Мало кому было известно, как проходили его обыденные дни, поскольку он предпочитал ни с кем не общаться, разве что по самым простым жизненным делам вроде покупок в местном магазине, да и то большую часть предметов, необходимых в обыденной жизни, он мастерил сам. Говаривали даже, что он научился вязать носки и шить одежду, а за тканью ездил в соседний городок и привозил оттуда сразу много, чтобы потом уж не возникало (зачеркнуто слово «было») надобности куда-то выбираться. Что касается шерсти, то он, как сплетничали дамы, научился прясть и делал это ничуть не хуже, чем любая из местных мастериц. Впрочем, свидетелей этому в городе не имелось и все рассказы о покойном так и остались обычными слухами.

Как-то раз мисс Остен Гиббз решилась пробраться в его дом, чтобы удовлетворить свои (вычеркнуто: «тлетворные») желания выведать чужие тайны и вместе с тем приобрести невиданный авторитет во всем Форт Майерсе: ведь если она сделается единственным обитателем города, обладающим сведениями об образе жизни мистера Эндерсона, ее моральная власть над прочими любопытствующими сделается поистине невероятной.

Мисс Гиббз не обладала достоинствами, которые обычно выискивают у будущей невесты. Она не была ни хрупкой, ни романтичной, ни загадочной, ни полной стремления спасать чужую жизнь – или, по меньшей мере, чужое настроение. Разумеется, эта девица достаточно рано поняла, что никогда не сможет пользоваться благосклонностью возможных женихов. Если бы у нее имелся достаток, позволяющий самолично создавать благополучную жизнь семейства, – это еще могло бы обеспечить ей хорошее будущее. Однако подобного достатка в ее жизни не имелось: наследство, которое она могла получить, выглядело достаточно жалким.