Пробуждение мёртвых богов

Воительница протянула руку вперёд и что-то прокричала. Я не слышал ни слова, но понял её сразу: там, впереди враги! Мы настигаем их! Меня переполнял восторг предстоящей битвы, я подгонял и без того взмыленного коня.

Пора! Мы выскочили из сёдел и стали на землю. Теперь на девушке был лёгкий доспех, в одной руке меч, в другой длинный нож. Я тоже успел облачиться в доспехи и вооружиться. Брунхильда весело, ликующе посмотрела на меня, махнула рукой с мечом, и мы ринулись в бой.

Ах, как лихо мы врубились во вражеские ряды! Как уверенно, чётко, слаженно работали наши мечи! Как сладостно нам было слышать крики поверженных и разбегающихся от нас врагов! Мы снова победили, мы самые лучшие здесь, и против нас бессильны любые недруги!

А вот и костёр возле большой палатки, стол, уставленный кувшинами с мёдом и блюдами с мясом. Как хочется пить после жаркой схватки! Я осушаю целый кувшин, моя подруга поступает так же. Хочется есть, но это подождёт. Другой, более сильный и властный голод заставляет нас отбросить оружие и соединиться в жарких, словно только что закончившийся бой, объятиях.

А потом нас опять ждут наши кони, и мы вновь помчимся вперёд, и ветер станет разрывать наши лёгкие, из которых будет рваться дикий, нечеловеческий клич: «О-о-оди-и-ин!!!»

Я вскочил спросонья, замотал головой – в лагере своих легионеров, в личной, положенной мне по статусу палатке, на походной кровати. Брунхильда, стоя у входа, смотрела на меня со странным выражением грустной ласки, что было для неё совсем нехарактерно.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил я, приходя в себя.

– Пришла попрощаться… Тебе приснился страшный сон?

– Н-не знаю… Странный сон, красивый, но не страшный. Там были кони, сражения, ветер. Там была ты…

– Бедный мой ярл! Ты совсем запутался, нельзя всё так усложнять… Помолчи, – она подошла к кровати, прикрыла мне рот ладонью, наклонилась к моему лицу, закрыв его своими волосами, – помолчи ради всех богов!

Потом мы лежали обнявшись, прильнув друг к другу, и говорила она, а я больше молчал.

– Я встретила своих почти земляков, они наёмники в войске вашего византийского императора. Их тоже отпускают домой и я ухожу с ними. Они идут в мои края, я не потеряюсь там. Мне было интересно у вас, но потом наскучило. Вы совсем другие, у вас иные боги и иные люди. Ты – ярл огромного острова, но совершенно не умеешь им управлять, хотя и храбр в битве. У нас бы ты не пробыл ярлом и недели. Такие нерешительные правители в наших краях не живут долго. Даже к себе в кровать я тебя положила чуть ли не силой. По-нашему, ты должен был взять меня ещё тогда, когда я пришла к тебе в кабинет, а ты стал меня уговаривать вести себя прилично, – она фыркнула, – но всё равно, что-то в тебе есть, ты не совсем похож на других. Наверное, поэтому я тебя и полюбила…

Она села на кровати и стала одеваться, а я молчал, не зная, что сказать.

– Ты не переживай, – она печально улыбнулась, – я на тебя не претендую, сегодня наши пути разойдутся. Вряд ли мы свидимся ещё в этой жизни, но я буду помнить тебя, ярл Алексий. Прощай!

Она крепко поцеловала меня в губы и выскользнула из палатки. Прощай, моя валькирия, я тоже буду помнить тебя. Твой конь понесёт тебя навстречу ветру и новым битвам, а я вернусь назад. Как бы там ни было, меня тоже ждут битвы, и неизвестно ещё, у кого они более жестоки…

* * *

Осень я встретил у себя на Сардинии, в качестве законного ректора, вернувшегося из изгнания. Мы свалились на мятежную провинцию с трёх сторон, блокировав все порты и гавани, благо, войск у меня теперь было предостаточно: ещё в Галлии к Кастулу с его показательным легионом прежнего римского образца стали прибиваться офицеры и солдаты, восхищённые возрождением старой доброй Римской Империи, пусть только в когортах и шеренгах могучего войска.

Не всегда удавалось сделать это достаточно спокойно, не нарушая тогдашнего полукрепостного порядка, не поощряющего такие переходы. Но сам Аэций подписал указ, дающий мне опять-таки чрезвычайные полномочия в этом вопросе и всё пошло гладко. Очевидно, правитель был заинтересован в создании такого мощного войска и доверял мне, имея в виду какие-то долгосрочные планы.

Кроме внешнего блеска все помнили замечательные победы моей гвардии на Каталаунских полях и в более поздних сражениях, поэтому и стремились присоединиться к Кастулу. Многие не могли этого сделать, так как были связаны контрактами и договорами, но настраивались сразу после их окончания ехать на Сардинию.

Чёрные жрецы не ожидали столь мощного напора, а их охрана, хотя по-своему тренированная и храбрая, серьёзного сопротивления легионерам оказать не могла. Ещё до высадки на берег я довёл через офицеров строжайший приказ: мирное население не трогать ни под каким видом, в крайнем случае – арестовывать до суда и разбирательства. Чёрных жрецов тоже не убивать без разбора, только тех, кто оказывает вооружённое сопротивление.