Пробуждение мёртвых богов

Я лез вон из кожи, стараясь привлечь различных мастеров к изобретению пороха. В Китае уже существовала смесь, которая, скорее всего, впоследствии и станет тем самым порохом, который известен мне, однако сейчас до этого далеко. Я без проблем добыл образцы китайской смеси, однако пока что никто из учёных, которых я привлёк к работе, не смог преобразовать её в то, что я им описал. А жаль, если бы мне удалось обзавестись хотя бы ранней артиллерией, за оборону острова можно было перестать переживать.

Зато полным ходом, хотя и в условиях полной секретности, шло изобретение другого устройства, принцип которого я смог описать: парового двигателя. Гао Чжимин, получивший от меня описание, сначала посчитал такой механизм невозможным, однако я провёл ему наглядную демонстрацию, показав с какой силой пар, образующийся в котелке с водой, выталкивает крышку, которой мы пытались этот котёл запереть. В конце концов, китаец понял принцип действия, после чего просиял от счастья. Дескать, как просто и эффективно!

Однако на практике всё оказалось не так радужно. Чжимину пока не удавалось оседлать силу пара и подчинить её себе, заставив вырабатывать его полезную энергию. Но ничего, пусть пока пробует, осваивается. Профиль не совсем его, здесь требовались инженеры, однако я пока не рисковал привлекать иностранных специалистов. Пусть мой китаец, для начала, набьёт побольше шишек, сможет сформировать конкретные вопросы, а для их решения я уже позову инженеров. Возможно, удастся не раскрывать все карты, а дать им решить отдельные конкретные задачи.

А вот от внедрения такой простой вещи, как стремена, я отказался. Давно, когда я ещё только прибыл в этот мир, я обратил внимание на то, что здесь их никто не использует – не изобретены ещё. И я решил, что как только начну обзаводиться регулярной армией, обязательно использую это знание. Стремена давали крайне высокую устойчивость в седле, что позволяло использовать кавалерию на полную мощность. Но сейчас, готовясь к возможным вторжениям, я понял, что этого делать ни в коем случае нельзя. Сейчас у меня есть преимущество в виде тяжёлой, хорошо обученной и экипированной пехоты. Содержать такую армию требует ресурсов, которыми обладает далеко не каждый. А вот внедрить стремена – дело пустяковое. Как только остальные увидят их – вся варварская кавалерия в округе мгновенно обзаведётся такими же. Поэтому, ради сохранения своего нынешнего преимущества, я решил дать стременам самим появиться в этом мире.

Новый год встретили скромно, погружённые в тревожные мысли. Вообще говоря, традиции отмечать этот день, тем более первого числа, здесь ещё не существовало, однако с моей лёгкой руки она прижилась в кругу семьи и моего ближайшего окружения. Люди оценили идею отметить смену года. Собственно, чем не повод? Отсчитывать начало года от 1 января постановил ещё сам Юлий Цезарь пять столетий назад, тогда эта дата совпадала с началом правления нового консула и даже годы не нумеровались, а назывались по имени этого самого консула.

После нового года мы все погрузились в дела. Огорчал лишь Кастул, неожиданно и весьма тяжело заболевший ближе к февралю. Сказывался, очевидно, его уже весьма преклонный возраст. Старый легат всегда держался бодро, и я как-то привык воспринимать этот факт как нечто само собой разумеющееся. Вероятно, новость о смерти Аэция серьёзно подкосила моего друга. Он всё реже выходил из своего дома, передвигался тяжёлой, болезненной походкой, почти не улыбался. Буквально за несколько месяцев он словно постарел сразу лет на десять как минимум. Я помогал ему всеми силами, вызвал лучших докторов, по возможности уделял внимание, старался ободрить, привлечь к обсуждению каких-то вопросов, однако Кастул постепенно угасал.

Следующая новость из столицы пришла в марте. Император Валентиниан III, заколовший ранее Флавия Аэция, теперь сам был убит. С ним расправился Петроний Максим, имевший личные счёты с Валентинианом, который в своё время заманил жену Петрония к себе и изнасиловал. Вот такой был замечательный император. Горевать по этой мрази я не собирался, однако этот ход усложнял и без того тяжёлое положение: следом за фактическим правителем, убит и номинальный, борьба за власть сейчас развернётся на полную катушку.

Вскоре действительно объявились претенденты на престол. Максимиан, бывший доместик Аэция, Майориан, принявший командование армией после смерти Аэция и пользовавшийся поддержкой императрицы Лицинии Евдоксии, а также сам Петроний Максим, за которого выступал римский сенат. Первые два претендента мне нравились, а вот кандидатуру Петрония я не поддерживал.

Из того, что я слышал, всё указывало на то, что именно он повинен, в том числе, в смерти Аэция. Максим был давним соперником римского воеводы, а когда произошла история с изнасилованием императором его жены, Петроний решил разобраться с обоими своими врагами поочерёдно. Именно от Максима шли все слухи о том, что Аэций плетёт интриги против Валентиниана, и это побудило остолопа, сидевшего на троне, толком не разобравшись сразу кинуться к расправе.