Пробуждение Оливии

– Эй-эй, приятель… – произносит ошеломленный парамедик справа от меня. – Серьезно? Она же просто упала в обморок.

– Мне очень жаль, если мы не заняли никакого места, – сообщаю я Уиллу сквозь стиснутые зубы, начиная ненавидеть его в абсолютно новом ключе. – Я не знаю, что произошло: наверное, я что-то подхватила.

– Интересно получается, – говорит он, глядя мне прямо в глаза. – Потому что ты выглядела абсолютно здоровой, когда бежала через кампус этим утром.

Обратная поездка в кампус становится самой долгой за всю мою жизнь. Кажется, никто не винит меня в нашем поражении (видимо, Уилл не сказал остальным, насколько же я на самом деле виновата), но и счастливых лиц тоже нет. А сам Уилл…

Он вообще за всю дорогу не проронил ни слова.

– В мой кабинет, – шипит он, когда мы покидаем автобус. – Сейчас же.

Я почти хочу отказаться. Он все равно собирается выгнать меня из команды, так зачем мне выслушивать от него разнос? Тем не менее я следую за ним – и это показатель того, как отчаянно я не хочу уходить. Пока мы поднимаемся по лестнице, его лицо настолько холодное и неподвижное, словно оно высечено из камня. Я захожу в его кабинет, и Уилл захлопывает дверь за моей спиной.

– Объяснись, – требует он.

Мой мозг лихорадочно ищет какое-нибудь оправдание. Я не стану рассказывать правду о том, что произошло, – он мне все равно наверняка не поверит.

– Ты о моей пробежке через кампус? – Я выдавливаю усмешку. – Торопилась домой после свидания, только и всего.

– В спортивной одежде? – допытывается он, сощурившись. – Без обуви? С пoтом в три ручья?

– Ты, возможно, не в курсе, – ухмыляюсь я, – но когда секс длится дольше тридцати секунд, девушка тоже может вспотеть.

Его пронзительные голубые глаза смотрят на меня так пристально, что я не могу шелохнуться.

– Хватит нести эту чушь, Оливия. Я хочу услышать правду, и лучше бы тебе действительно не врать. Сегодня утром ты бегала перед соревнованием?

Наконец на меня накатывает смирение, под его тяжелым грузом мне едва удается сидеть прямо. Теперь уже нечего терять: скорее всего, Уилл выгонит меня из команды, что бы я ни сказала.

– Да.

Он сидит, сцепив руки в замок и склонив голову, как будто ждет приговора.

– И сколько ты пробежала?

– Около девяти миль. – Пока я говорю, мой взгляд прикован к полу, а голос едва громче шепота.

– Да ты не в своем уме! – рычит он. – Ты пробежала девять миль утром перед забегом?.. Зачем?

Я не отвечаю. В смысле, он ведь прав, не так ли? Я определенно не в своем уме. Вряд ли на данный момент в этом еще остаются сомнения.

– Это был не риторический вопрос, – резко добавляет Уилл. – Я жду ответа. Я четко велел тебе не бегать перед соревнованием, но ты все равно ослушалась. Если ты не сможешь привести убедительную причину, почему ты это сделала, ты вылетаешь из команды! Ты для нас просто обуза.

– Но об этом еще рано судить! – возражаю я. – Это был только первый забег в сезоне.

Он вскидывает голову и смотрит мне прямо в глаза:

– Я знаю, насколько быстрой ты можешь быть, Оливия. Сегодня мы должны были стать хотя бы призерами, но почему-то этого не произошло. Так что ты именно обуза. Ты не способна следовать указаниям, и мы все поплатились за это.

Я в отчаянии хватаюсь за голову:

– Я не могу это контролировать!

– Тебя кто-то принуждает под дулом пистолета? – Уилл издает усталый и очень печальный смешок. – Видимо, я его не заметил этим утром.

– Я делаю это во сне, понятно? – рычу я. – Это как лунатизм, только я бегаю, когда сплю.

Не могу сказать, что повергает меня в больший ужас: то, что меня уже хотят выгнать, или то, что я только что сказала ему правду. Не знаю, зачем я это сделала. Я признавалась в этом всего раз за всю свою взрослую жизнь, и ничего хорошего из этого не вышло.

На один миг Уилл замирает, а затем закатывает глаза.

– Это самая бредовая вещь, которую я когда-либо слышал, а я слышал немало бреда.

Мне следовало ожидать такой реакции, но тем не менее это больно.

– Отлично, можешь не верить. Выгоняй меня из команды. – Я вскакиваю на ноги. – Хотя знаешь что? Даже не утруждайся: я, черт возьми, сама ухожу.

Я хлопаю дверью и бегу через весь кампус обратно в свою гребаную квартиру, которая мне была нужна только для того, чтобы учиться в этом университете – куда я вообще не хотела поступать. Мне действительно жаль, что я не могу заплакать. Я бы хотела заплакать прямо сейчас.

Я испортила абсолютно все…

Глава 14

Уилл

За ней захлопывается дверь, и я остаюсь в кабинете один, совершенно ошеломленный.

Ее история выглядела настолько притянутой за уши… Я ни на секунду не задумывался, что она может оказаться правдивой… Пока Оливия не подскочила с широко распахнутыми глазами, в которых плескалась боль.

И все-таки это никак не может быть правдой. Существует снохождение, да, но не снобегание же!