Пробуждение (СИ)

Он сделал несколько осторожных шагов. Нет, наверх ему точно не подняться. Но на лестнице вниз тоже горел свет, — и Йаати, цепляясь за стенку, пошел по ней, морщась от боли в ободранных босых ногах. Один пролет, второй, третий…

Ступив на ровный пол, он удивленно замер. Пустая, ярко освещенная комнатка, впереди коридор с какими-то дверями, кое-где открытыми. Но проем входа обрамляла массивная металлическая рама, — а внутри неё мерцала пленка призрачного голубоватого сияния. Она тихо потрескивала, отчетливо пахло озоном. Удивленный, Йаати подошел к ней и протянул руку. Соображай он чуть получше, он не стал бы её трогать, но ему повезло. Разряды закололи и защекотали руку, но она прошла насквозь, почти не ощутив сопротивления. Зажмурившись и задержав дыхание, Йаати шагнул… весь передернулся от прокатившейся по телу колючей волны… и замер, осторожно приподняв ресницы. Ничего! Чем бы ни была эта штука, — она не причинила ему вреда.

Вздохнув, он пошел, скорее, побрел вперед. Подвал явно оказался не прост, — стены и потолок укреплены плоскими балками из уже знакомого ему черно-сиреневого металла, на дверях — массивные и сложные замки. Закрыты, правда, оказались не все. За ними он видел нары, какие-то столы… а ведь это, наверное, столовая…

Йаати свернул. Столовая оказалась пустой и наполовину разгромленной, — но в комнате за ней стояли здоровенные железные шкафы. Подергав за незнакомую ручку, Йаати, наконец, открыл один. Изнутри повеяло холодом — точно, холодильник. Внутри нашлись знакомые пакеты из плотной черной пленки, с той же влажной, розоватой массой, похожей на сырой рыбный фарш. С голодухи, впрочем, и она показалась удивительной на вкус, — Йаати вмиг сожрал всё содержимое пакета, а потом и второго. Тело сразу же отяжелело, в голове поплыло. Он едва смог добраться до ближайшего матраца, — и тут же провалился в глухой сон…

День 2

1.

Улица, по которой они шли, напоминала Йаати ущелье, — в основном потому, что её замыкали два бесконечных ряда поставленных впритык уступчатых серо-кирпичных зданий разного размера и высоты. Со своими пилонами и ярусами лоджий они очень походили на скалы, да и стояли неправильно — то выдвигаясь вперед, то отступая, отчего улица, сохраняя, в общем, одно направление, виляла то влево, то вправо. Проезжую часть занесло снегом, только широкая пешеходная тропа петляла между низкими деревьями и сугробами. Тропинки поуже ответвлялись от неё к высоким крылечкам. Фонари тут пока не горели, закат уже ощутимо угасал, и сгущавшийся между домов полумрак рассеивал лишь желтоватый свет редких горящих окон. Ни одного человека не попалось им по пути, но Йаати это ничуть не удивило, — мороз стоял зверский, ощутимо щипало уши и лицо.

Свернув за очередной выступающий угол, они уперлись в тупик, — в замыкающий улицу фасад новой краснокирпичной двенадцатиэтажки. Миновав узкий высокий туннель в ней, они вышли в громадный пустой двор. Далеко впереди, на фоне огненных перьев заката, чернела бесконечно длинная пятиэтажка, усыпанная разноцветными квадратиками освещенных окон.

Они бездумно свернули на боковую аллею, — тщательно расчищенную, обрамленную высокими пушистыми сугробами и прикрытую прозрачной сенью гладких голых ветвей. Фонари тут тоже не горели, и падавший сзади их свет, сливаясь с последними отблесками заката, бросал на снег искрящееся, медно-фиолетовое кружево. Чудесный вечер, — но на душе Йаати скребли кошки. С последнего штурма Призраков прошло уже полгода, и он, поначалу успокоившись, тревожился теперь всё сильнее: понимал, что чем длиннее затишье, тем лучше враг подготовится.

— Когда они снова попробуют? — спросил он друга.

Тот повернулся к нему. Бело-розовые искры далеких фонарей мерцали в его длинных непроницаемых глазах.

— Может быть, уже этой ночью.

Йаати вздрогнул от испуга… и проснулся.

2.

Он сел, ошалело осматриваясь, потом помотал головой и печально вздохнул: он никак не мог вспомнить, с кем говорил, кто такие Призраки, и что за город они полгода держали в осаде. Отчасти он походил на Лахолу — но с новыми, незнакомыми зданиями, которые он видел в журналах. Казалось, что сон унес его в будущее, — куда-то между его настоящим и вот этим, и Йаати даже зашипел от досады: увиденное показалось ему невероятно важным. Хотелось полежать, и как следует всё вспомнить, — но проснувшееся тело тут же предъявило ему целую гамму требований.

Вздохнув, он побрел на поиски туалета, потом снова наведался на склад, где слопал ещё один пакет «фарша», потом от всей души напился, потом нашел душевую и вымылся. Теперь он чувствовал себя едва ли не родившимся заново. Может быть, в «фарше» имелись какие-то целебные вещества, но болели теперь только ноги, да и то не сильно.