Пробуждение (СИ)

— Что за мятеж? — спросил Шу.

— А, — Йаати вздохнул. — В Тарнской области. Повстанцы сумасшедшие какие-то, которые хотят, чтобы всё было по-старому, — войны там и всё такое…

— Я сам, знаешь, повстанец, — хмуро сказал Шу. — Про нас тоже рассказывали… что мы кровь детей пьем и печенью младенцев невинных закусываем. А на самом-то деле мы просто свободы хотели, и всё. Вдруг и они?..

— Они психов из дурки выпустили, совсем ненромальных, — буркнул Йаати. — Те вообще людей убивают… зверски, жгут всё… Я даже заболел, когда услышал. Нельзя же так…

— Ты же не сам услышал, а по радио, — сказал Шу. — А по радио тебе что хочешь скажут. Что люди ходят на руках и люди ходят на боках. И прочее такое всё.

— Я туда поехать хотел, правда, — так, сам по себе… но не осмелился, потому что родителей жалко, — вздохнул Йаати. — Я же совсем один у них, ни брата, ни сестры, никого… Себя-то не очень ещё жаль, а вот маму очень. И отца. Они же меня любят, хотя и ругают, и ухи дерут иногда…

Поворот разговора вышел совсем неудачный, и они снова замолчали. Йаати боялся, что на него снова навалится тоска, — но внутри по-прежнему было пусто и легко…

Слова Шу словно что-то перевернули у него в голове, — мысли шуршали и пересыпались, никак не желая уложиться привычно и спокойно…

— Мне необычного хочется… совсем необычного, — наконец, сказал он. — Но не чтобы на блюдечке поднесли, а самому что-то такое найти…

— Ну вот, нашел же.

— Нашел, — спокойно согласился Йаати. — Но… знаешь… — он вновь задумался. — Мне мало же, вот какая штука…

— Я вижу, с тобой всё в порядке, — усмехнулся Шу.

— Ага, — согласился Йаати. Он приподнялся и покрутил головой, выбирая, что бы ещё съесть. На глаза ему попалась банка с мидиями, и он снова влез в неё пятерней.

— Ты поосторожней с этим, — хихикнул Шу, глядя на то, как Йаати деловито лопает, набив полный рот, как хомяк. Тот только вопросительно мыкнул, глядя на него, потом, прожевав, всё же спросил:

— Почему?

Шу вновь хихикнул.

— Они, говорят, очень этому самому способствуют. Так тебя разопрет, что ты голый танцевать полезешь.

— А, — Йаати вздохнул и снова сполз в бассейн, прислушиваясь к себе. Сейчас он чувствовал себя очень даже бодро, — и в этом плане тоже, — но к непотребным танцам его всё же не тянуло. Пока, по крайней мере. Впрочем, окажись тут, в этом бассейне, Йалика, — он бы, наверное, совсем сошел с ума…

Шу, между тем, тоже сполз в воду, как-то странно глядя на него.

— А всё же, как вы там живете? Ну, вообще…

— Хорошо живем, только скучно, — Йаати вздохнул. — Ничего не случается же. Когда у нас на улице два грузовика столкнулись, об этом целую неделю говорили. А когда у нас во дворе сарай детского сада сгорел, — то вообще чуть ли не год.

— Сам по себе? — насмешливо спросил Шу. — Или ты ему того… помог малость?

— Я что, дурак? — Йаати удивленно взглянул на него. — Пожарные сказали, что проводку замкнуло, — хотя горело, знаешь, здорово, пламя аж до наших окон поднималось, а у нас всё же пятый этаж… Вот пожары у нас часто бывают, — домов деревянных много же… А так-то ничего…

— Ну и правильно, — сказал Шу.

— Может, и правильно, — Йаати вздохнул. — Только всё равно скучно же.

— Прямо вот так скучно? — хмыкнул Шу. — И поехать никуда нельзя? Раньше у нас, говорят, ездили…

— Почему? Можно. Только родители у меня как раз летом работают, а зимой только в лес на лыжах поедешь… Не, летние лагеря для детей есть, конечно, только я не езжу же, — ну, что мне там делать? Снова строем ходить и нотации всякие слушать?.. На речку низя, в лес низя, в село низя, зато в совхоз грядки полоть или там в теплицу, — всегда пожалуйста, для трудового воспитания, — Йаати хихикнул. — Из теплицы меня выгнали, за то, что клубнику как не в себя жрал… бросили на капусту, а она невкусная… в общем, нафиг это…

— И что, больше ничего?

— Ну, почему… Экскурсии всякие бывают, — на завод там или на аэродром, там интересно… на молочном заводе особенно, там мороженое дают жрать, — Йаати вновь хихикнул. — Этим летом наш класс вообще на экскурсию в столицу ездил, только вот меня не взяли…

— Это почему?

Йаати вздохнул.

— Я Юхани морду набил. А он отличник же, и училки тоже с ним носятся, — вот и…

— Это за что? — с крайним интересом спросил Шу.