Пробуждение тьмы

Тонкие, железные завитки, окружающие устройство, зашевелились и зашипели, словно змеи, и расплелись, скрываясь у краев Портала. Раздался громкий щелчок.

Роберт Александрович сделал пару шагов назад, и двери Портала раскрылись. Убежище Ловцов заполнил яркий, переливающийся свет. Я отвернулась, крепко зажмурив глаза, и вслепую открыла Шкатулку.

— Выпускай, — сказал Хранитель.

Хранители всегда находились и в Середине, и в мире живых, поэтому сейчас Роберт Александрович видел меня.

Я открыла глаза, но видела плохо из-за света. Моргая и ощущая слезы дискомфорта, я открыла крышечку отделения в Шкатулке. Голубоватый, плотный дым тонкой струей вылился наружу и принял очертания Григория Самсонова.

Призрак растерянно замотал головой.

— Где я? В аду?

На моем лице невольно расплылась улыбка.

— Нет. Это не ад, — ответила я, взглянув через его голову на Роберта Александровича, который наблюдал за мной.

— Тогда, что это за место? — Григорий остановил свои жаждущие ответов глаза на мне.

— Вы доверяете мне? — уточнила я уклончиво.

Мужчина кратко кивнул.

— Д-да. Да.

— Хорошо. Вы должны уйти в свет, — сказала я, указывая на открытый Портал. Сияние был столь ярким и сильным, что невозможно было понять, где оно кончалось.

— Там рай? — обрадовано спросил призрак, опуская руку, которой защищался от света.

— Там покой, — отозвалась я.

Призрак окинул меня сомневающимся взглядом. Затем издал громкий вздох.

— Какая уже разница, — произнес он тихо и отвернулся к Порталу. — Я все равно мертв. Знаешь, — призрак обратился ко мне, — у меня было время поразмыслить, пока я находился в этой… Шкатулке. Быть мертвым, наверно, здорово. По крайней мере, я освобожден от выплаты ипотеки.

Горькая усмешка слетела с его бледных уст, и Григорий Сергеевич неуверенно шагнул в сияние, стремительно поглотившее мужчину без остатка.

Его удаляющаяся фигура напомнила мне кое-кого.

Папу.

Я стояла и смотрела, как он исчезал. Я чувствовала бессилие оттого, что ничего не могла сделать, чтобы не дать ему уйти.

Но мертвым не место в мире живых.

Я отпустила отца. Я была вынуждена это сделать, потому что мое рвение оставить его повлекло бы за собой серьезные последствия.

Я была последней из семьи, кто видел папу, пусть уже и неживого. Его поймал другой Ловец. Роберт Александрович позволил мне попрощаться с ним. Поэтому сразу после того, как я привела из школы еле держащуюся на ногах Аню домой, то сразу ринулась в библиотеку, чтобы проводить призрак любимого родителя.

Когда он ушел, я упала на колени перед этим самым Порталом и не могла остановить слезы.

— Женя? — сквозь мысли я услышала Роберта Александровича.

— Ммм? — я быстро перевела на него отрешенный взгляд.

Его лицо выражало любопытство и беспокойство одновременно.

— Ты свободна, — сказа он. — Задание выполнено. Хорошая работа. Молодец.

Я кивнула и закинула рюкзак на плечо.

ПЯТАЯ ГЛАВА

В моем роду были люди, знающие об Ином Мире.

Мой прадед — Альберт Георгиевич Ларин — был Ловцом.

Я выяснила это, когда одним ужасным днем одиннадцать месяцев назад чуть не сожгла северную часть библиотеки. Расставляя книги в алфавитном порядке, я была взвинчена из-за ссоры с родителями. Мгновение, и вот мои руки покрылись белым пламенем. Я завизжала так громко, что, наверно, меня услышал даже Иной Мир.

Надо было видеть лицо Роберта Александровича, когда я размахивала руками и жгла столь ценные для него книги совершенно необычным огнем. Мы с трудом потушили мое пламя, а потом он сразу выдал, что знает этот огонь, имя которому — Алмазный. Такой был у моего прадеда, который поистине невероятным образом передался мне по наследству. Они были знакомы друг с другом. Мой прадед работал в Службе Доставки здесь, в Эхо.

Роберт Александрович поведал мне о призраках, Системе и о том, что я имею ко всему этому непосредственное отношение. Только для него было странным то, что я не была посвящена в это.

Спустя несколько дней после произошедшего Роберт Александрович отвел меня к Оку, и все подтвердилось.

Меня назначили Ловцом, стали учить контролировать свой огонь. Так же я узнала, что подобной способностью наделены все Ловцы. У каждого огонь имеет свой оттенок. Например, у Кости Рубиновое пламя — самое жаркое. Зато мое — Алмазное — самое прочное.

Возникновение этой магической способности уходило глубоко в древность. Я не помню всех деталей легенды, но, кажется, добрый Бог и злой Бог влюбились в одну человеческую девушку, однако она была смертной. Девушка выбрала хорошего божественного парня, на что плохой парень разозлился и в отместку своему врагу проклял ее душу, которая после смерти застряла в измерении загробным и живым мирами. Она томилась в неизвестности, брела по миру, не зная покоя, в абсолютном одиночестве.

И это свело девушку с ума.

Время шло. Она обезумила. Ее проклятая душа скопила в себе столько тьмы, что девушка сумела прорваться сквозь барьер между миром живых и тем местом, где она скиталась из года в год.

И пролилось ее отчаяние на невинных людей.