Пробуждение в «Эмпти Фридж». Сборник рассказов (СИ)

Загрузка и разгрузка контейнеров с ресурсами, демонтаж построек (кроме чересчур радиоактивных останков «ОАЗИС-1»), фермерство и общепит, утилизация отходов, техобслуживание кучи всевозможных штуковин — от квантоволновок и синемаскопов до гравитационных генераторов — вот почти полный список того, чем можно заняться в космической дыре под названием Оазис. Некоторые сферы находятся в руках «монополистов» или требуют специальных знаний, такие как производство воздуха, «прогноз погоды» (в основном вспышек на Солнце, пылевых бурь и метеоритных дождей). Медицина, правоохранительная деятельность. Все эти шестеренки кое-как вращаются — и механизм работает, хоть и трещит по зубцам, пуская искры. Но я никогда бы не подумал, что будет здесь автомеханик, да еще и по совместительству продающий электрокары. И уж тем более — что мне придется к нему наведаться, чтобы купить себе электрокар.

Капсулы метро мчатся быстрее пуль, и это почти всегда настораживает, поскольку выглядят они как батискафы столетней давности. Если удается найти сиденье без единой трещины и с исправными ремнями, можно считать, что выиграл счастливый билет. Но когда дорога занимает меньше минуты, о комфорте задумываешься в последнюю очередь. Главное, чтобы эта штука не слетела с рельсов и не размазалась по стенкам тоннеля, словно прогнившая до основания банка со шпротами.

Выхожу на перрон, открываю люк и сразу вижу железную конструкцию в полумиле от станции. Можно пройтись пешком. К тому же на парковке все «колибри» разряжены и разбиты в хлам, что не удивительно: я всего лишь в другом конце плато, а не Солнечной системы. Странно было бы ожидать, что здесь все окажется по-другому.

Небо успело обрести персиковый окрас, стало быть уже полдень. В это время сол песчаные дюны смотрятся как раскаленные горы ржавчины, с торчащими из них ни то обломками древней цивилизации, ни то кусками графита. И меня не перестает удивлять, насколько парадоксально это смотрится, потому что знаю — по ту сторону скафандра сейчас не теплее, чем в Антарктиде летом.

Фин обосновался так далеко по той простой причине, что на отшибе города ухватить клочок земли проще. По крайней мере, так было, когда город еще рос и процветал. Отсюда напрашивается вывод, что Фин либо старожил, либо наследник оного. Как бы там ни было, местонахождение салона скорее всего никак не влияет на ход его бизнеса. Больше никто в Оазисе не продает электрокары, поэтому любой клиент будет трястись в метро и грести оранжевый песок сколь угодно долго, пока не достигнет цели.

Ближе к хибаре Фина замечаю самое странное, что здесь можно было бы встретить — каменные истуканы, как на острове Пасхи. Отбрасывая лиловые тени, они стоят не вдоль берега Тихого океана, а прямо посреди марсианского плато. И это смотрится действительно впечатляюще, хоть и не покидает ощущение, что автор концепции каплю безумен. Конечно, никто не позволил бы доставить сюда такие древние и ценные статуи, так что разумеется это муляжи. Но все равно ловлю себя на мысли: на какие ухищрения только не способен человек, находящийся в пустынной изоляции и ностальгирующий по родным краям.

Захожу под крышу ангара, похожую на ржавый обломок дирижабля, и начинаю рассматривать все, чем торгует Фин: беспилотники, двухместные легковые электролеты, грузовые платформы, пара устаревших «колибри», пара «птеродактелей» и один челнок. Машин нет. Видимо, машины спрятаны поглубже, как особая ценная коллекция. Хотя «стеклофутляры» обеспечивают безопасность любой штуковине, даже если она будет стоять круглые солы прямо под открытым небом. Видимо, Фин относится к ним с особой бережностью, которую можно было бы назвать болезненной.

Подхожу к люку, нажимаю на кнопку. В шлеме раздается шипение, и через некоторое время слышу голос:

— Что нужно?

От шума в динамиках начинает казаться, что во внутреннем помещении такой же сквозняк, как и в ангаре. Хоть это и невозможно.

— Хочу купить электрокар. Если, конечно, они у вас еще продаются.

Грохот, свист — и крышка начинает медленно приподниматься, открывая шлюз. Ощущение, будто это пробка на дне гигантской ванной, и сейчас все устремится внутрь. Никак не могу отделаться от этой фобии, когда перехожу через шлюзы. Тем более, после уймы несчастных случаев (правда, с обратной стороны).

Захожу внутрь, снимаю шлем и вижу перед собой худощавого латиноса в кепке и очках. Если бы не морщины на лице и вкрапления седины в волосах, я бы решил, что ему лет двадцать — настолько бодрым и энергичным он кажется.

— Ты, должно быть, Фин?

Латинос снимает очки и цепляет их за карман рубашки. Белки его глаз чисты, как китайский фарфор. Хоть кто-то не торчит здесь на «ви-зи».

— Я заменяю его по субботам.

Не сразу понимаю, что это шутка, так как в лице он не поменялся.

— Сегодня воскресенье. — Говорю.

— В Пуэрто-Монте еще суббота. — Он показывает на бело-красный флажок над дверью шлюза, порванный и заляпанный маслом. — Buenas tardes¹². Чем обязан?