Пробужденный

Он был красив, причем не только в моих глазах. Излучал тепло, словно сошедшее на землю солнце. Заставлял меня чувствовать себя счастливой, не прикладывая к этому никаких видимых усилий. А еще жертвовал собой ради народа, который даже не помнил его имени. Я хочу сказать – какая девушка устояла бы?..

Эти черты – в сочетании со многими другими – наделили алмазным сиянием ту бледную тень, с которой я столкнулась в закрытой секции египетского крыла. Мрак рассеялся, и теперь передо мной остался только Амон – невероятный, сумасшедший парень, в которого я уже была готова влюбиться. Однако я не могла вообразить ни одного сценария, при котором эта связь закончилась бы чем-нибудь, кроме разбитого сердца. И уж конечно, отец с матерью не приняли бы бойфренда без высшего образования или политических амбиций.

Ирония заключалась в том, что если бы я жила в Древнем Египте, родители не могли бы и мечтать о лучшей партии. В конце концов, Амон был принцем. Даже без силы солнечного бога он оставался завидным женихом. Хотя… Что, если бы его заставили жениться на сестре, как фараонов древности? Я нахмурилась. Надо расспросить его о семье.

В любом случае он подарил мне драгоценную отсрочку от необходимости раз и навсегда выбирать свой жизненный путь – и я знала, что еще долго буду ему за это благодарна. Я даже не представляла, какую тяжесть несу на своих плечах, пока вдруг от нее не освободилась. Рядом с Амоном все казалось возможным. Сейчас я не чувствовала себя мисс Лилианой Янг – только Юной Лилией. И быть Лилией мне нравилось больше.

От размышлений меня отвлек тихий стук в дверь. Я расписалась в получении заказа, забрала у горничной тележку с ужином и отправилась обратно в гостиную. Амон проснулся, когда я начала переставлять подносы на стол.

– Проснулся? – с улыбкой спросила я. – Честно говоря, я готова съесть слона.

Амон уже привычным жестом склонил голову к плечу и одарил меня сияющим взглядом зеленых глаз.

– И что же мы празднуем?

Я подняла бокал апельсинового сока.

– Возможности. Давай праздновать неопределенность будущего!

Амон тоже налил себе сока и охотно со мной чокнулся.

– Тогда за неопределенность.

Я с предвкушением наполнила тарелку – и решительно запретила себе думать о жирах, углеводах и калориях. Если какое-то блюдо нравилось мне особенно, я заставляла Амона попробовать его тоже. Парень издал восторженный возглас, по моему совету отведав шоколадного торта, а я по достоинству оценила рекомендованные им египетские блюда. Мы смеялись, ели пальцами, вымакивали суп ломтями душистого хлеба, кормили друг друга с рук – а когда перепробовали абсолютно все, позвонили горничной и заказали те позиции меню, которые пропустили в прошлый раз.

Настал черед пиццы. Откусив от каждого вида, Амон признал своим фаворитом «Маргариту». Я объяснила ему прелесть омаров и лингуине[6], итальянских фрикаделек и мяса по-татарски, китайских рулетиков и мороженого – а он познакомил меня со всем многообразием местных блюд. Некоторые из них были ему знакомы, а некоторые даже он пробовал впервые.

Дегустация египетской кухни в компании Амона оказалась восхитительным опытом. Во всем этом было что-то безрассудное, интимное и даже порочное. Но самое главное – это было весело. Я поняла, что никогда в жизни не получала такого удовольствия от еды.

Меня поразило, как самозабвенно Амон наслаждается вкусами, запахами, тактильными ощущениями. Интересно, что мне мешало жить так раньше?

Наконец я застонала и откинулась на спинку дивана, чувствуя, что не могу больше проглотить ни кусочка. Я в жизни столько не ела. Было глубоко за полночь, и я лениво задумалась, смогу ли снова уснуть – или лучше посмотреть какое-нибудь кино. Так ничего и не решив, я принялась переставлять опустевшие тарелки обратно на тележку – как вдруг Амон перехватил мое запястье одной рукой, а другую прижал к моей щеке.

– Hakenew, Лилия.

– Это значит «спасибо», верно?

– Это больше, чем просто спасибо. Hakenew значит глубокое чувство благодарности другому человеку. Это признательность за тепло и уют, которые мы ощущаем в присутствии кого-то особенного. Я благодарен не тебе, Лилия. Я благодарен за тебя.

– Ох.

Пару секунд в комнате царило неловкое молчание.

– Я пировал множество раз, – продолжил Амон, – но никогда не испытывал такого наслаждения. Рядом с тобой мое сердце обрело небывалую радость.

– Мне тоже очень понравилось, – пробормотала я, залившись краской.

Взгляд Амона задержался на моих глазах – а затем опустился к губам. В ту же секунду он шагнул ближе. Я решила, что он собирается меня поцеловать, но парень лишь прижался своим лбом к моему. Наши носы соприкоснулись, но между губами так и осталось непреодолимое расстояние.

Спустя мгновение он отстранился снова – причем от меня не укрылось переполнявшее его сожаление.

– Постарайся отдохнуть еще, Юная Лилия. Я скоро вернусь.

Не успела я сказать и слова, как он вылетел за дверь.