Пробужденный

Ветхие желтые ленты трепетали в воздухе, то и дело обнажая тело – точнее, ту малость, которая от него сохранилась. Мне на ум тут же пришли все виденные фильмы про мумий, и я невольно отступила на шаг – но доктор Хассан так и остался на коленях перед саркофагом, исполненный благоговения.

Мало-помалу ветры сорвали все бинты, и те бешено заплясали вокруг мумии, словно маленькое торнадо. Несколько лент пристали к черепу – похоже, они были закреплены лучше. Наконец обрывки ткани, скрывавшие руки и ноги трупа, взорвались зловонным фонтаном праха, и я от неожиданности повалилась на спину, в последний момент успев выставить локти. В горле запершило, и я шумно раскашлялась, надеясь, что не вдохну какую-нибудь часть брата Амона.

Внезапно вызванная им буря стихла, и мумия так же медленно опустилась обратно в саркофаг. Я повернула голову и увидела, что Амон смотрит прямо на меня. То, что он обеспокоен, было очевидно, но под этой эмоцией скрывалось что-то еще, что-то более глубокое… Печаль? Я моргнула и поняла, что ритуал прервался по моей вине. Мое поведение каким-то образом отвлекло Амона.

Я упрямо выдержала его взгляд, стараясь обуздать эмоции. Подумаешь, воскрешение мумии, пролежавшей в гробу без малого тысячу лет! Нужно просто представить, что это очередной фильм с Борисом Карлоффом. Или еще одно волшебное представление, замысловатый трюк со светом и зеркалами – будто мало я их уже видела…

Амон сжал челюсти и повернулся к саркофагу. По гроту пронесся новый смерч – на этот раз еще более жестокий.

Мумия опять восстала из гроба. Ветер взметнул ленты на черепе, и теперь я отчетливо разглядела пустые глазницы и рот, усеянный кривыми черными зубами. Тело было иссохшим и сморщенным – по сути, даже не труп, а пустая оболочка, печальное воспоминание о человеке. Оставшаяся кожа обтягивала кости так туго, что грозила вот-вот порваться. В некоторых местах ее не было вовсе, и оттуда торчали сероватые кости с ошметками гниющей плоти. Я отвернулась и прижала руку ко рту, стараясь обуздать рвотные позывы.

Я скорее почувствовала, чем увидела, что Амон снова на меня смотрит. И я еще хотела его поцеловать?! Конечно, он был самым горячим парнем на планете – в прямом и переносном смысле. Какая девчонка отказалась бы от бессмертного, владеющего магией бойфренда, который к тому же делает потрясающие тепловые массажи? Но я была не обычной девушкой. Я была реалисткой. И сейчас передо мной парила весьма реалистичная версия полусгнившего трупа, который выглядел так, будто его запихивали в саркофаг силой, а он при этом сопротивлялся и безостановочно орал.

Как я могла не обращать внимания на сгустки пыли, когда-то бывшие плотью, вонючие бинты, торчащие желтые кости? Я с усилием сглотнула, повернулась и сразу же поймала взгляд Амона. Поняв, что он копается у меня в сознании – и все мои мысли для него как на ладони, – я одновременно смутилась и разозлилась. Смутилась – потому что оказалась сделана из жидкого теста. Как можно метить в девушки настоящей мумии, если не способна выдержать вида гнили и разложения? А разозлилась – потому что Амон не имел права без спросу лезть ко мне в голову. У девушки должно быть личное пространство. До сих пор я отлично справлялась – учитывая все обстоятельства. И теперь мне просто требовалось немного времени на принятие того факта, что парень, от которого у меня подгибались коленки и руки покрывались мурашками, в негастрольное время выглядел, как кошмар Ганса Гигера.

Теперь Амона попросту трясло, и я испугалась, что ему не хватит сил для завершения ритуала. В голове промелькнуло кошмарное видение, как его брат пробуждается в наполовину собранном виде. Решив одолжить Амону немного энергии, я бочком протиснулась к саркофагу и осторожно коснулась его дрожащей руки. Однако не успела я сказать и слова, как он рявкнул:

– Лилия, назад!

– Я подумала, что тебе не помешает…

– Ты ошиблась, – прошипел он. – Ты мне не нужна. Вернись к доктору Хассану.

Я безропотно вернулась на место, гадая, чем так разозлила парня. Тем временем он продолжил заклинание:

Сойди в его тело, божественный ибис,
Дай легкие крылья и благостный путь!

Стоило ему упомянуть ибиса, как из темноты соткался тонкий белый луч. Он медленно полз по гроту, пока не достиг зеленоватого свечения, созданного глазами Амона. Окунувшись в него, белый луч окреп и начал разрастаться, пока не обрел форму птицы, похожей на знакомого мне золотого сокола. Но у этой птицы был мощный, изогнутый книзу клюв, который выглядел даже длиннее тонкой шеи. Ударив крыльями, птица зависла в воздухе возле Амона. Тот кивнул и просто сказал:

– Здравствуй, брат.