Прочь из города

Алексей живо вскочил с дивана, и на ходу, пока шёл на кухню, оделся в домашнее. Умылся он там же, на кухне. Специально включать телевизор ему не пришлось: тот уже работал. Незнакомый ему диктор, словно из далекого советского прошлого, в очках зачитывал с листа бумаги текст какого-то важного правительственного сообщения. Из текста этого сообщения следовало почти всё то, что передала ему в нескольких словах Лена. Кроме того, сообщение призывало граждан сохранять спокойствие, с пониманием относиться к проводимым мероприятиям, по возможности оставаться в своих домах, на улице соблюдать общественный порядок и следовать указаниям представителей местной власти и военной администрации. Собираться в группы и проводить собрания строго запрещалось. Диктор закончил сообщение тем, что общественный порядок в Москве будет скоро восстановлен, а комендантский час отменен, и что скоро Президент выступит с важным обращением к народу. Через три минуты застывшей картинки с известным всем, кто постарше, «трёхрублёвым» видом Москвы на Кремль тот же диктор стал снова зачитывать своё сообщение, посему Ропотов сделал вывод, что это включили ту же запись.

Попробовав другие кнопки, Алексей обнаружил, что на других каналах было то же самое. «Не хватало ещё “Лебединого озера”!» — невольно подумал он, вспомнив трагические события в Москве тридцатилетней давности, точнее, их освещение уже потом, когда он стал немного соображать, повзрослев.

Поняв, что по телевизору ему больше ничего не скажут, Ропотов сходил в спальню за своим планшетом, и, вернувшись на кухню, стал читать новости из Интернета, запивая горячим сладким чаем бутерброды, приготовленные Леной. Лена подсела рядом и пыталась тоже что-то углядеть, пока он энергично водил пальцами по экрану.

Очень быстро он наткнулся на ссылку на один из Ютьюб-каналов. Ссылку сопровождал заголовок, из которого следовало, что Президент убит, и власть в стране перешла какому-то объединенному штабу национального спасения. Перейдя по ссылке, Алексей запустил запись, на которой пятеро мужчин в униформе защитного цвета без опознавательных знаков и с закрывавшими их головы черными масками молча сидели за длинным столом в каком-то маленьком помещении без окон с низким потолком, рядом с одним из них на столе лежал автомат. Там же среди этих пятерых сидели ещё двое, уже без масок, оба славянской внешности, с короткими, почти отсутствующими на голове прическами. Возраст их был примерно такой же, как и Алексея, — тридцать пять.

Эти двое стали поочередно говорить на камеру, в то время как остальные пятеро всё время молчали.

Из слов этих двоих следовало, что вчера в Москве одной из боевых групп русских патриотов было совершено покушение на Президента, и что тот убит. В подтверждении своих слов они попросили оператора показать видеозапись. В левом нижнем углу экрана через какое-то время появился чёрный квадратик, а потом на нём включилось изображение вчерашних событий у завода «Универсал», снятое со стороны территории самого завода. Квадратик увеличился в размере, заняв весь экран.

Запись была неважного качества, с шумами, но приезд кортежа, двое бегущих к ним, сами взрывы, горящие машины и лимузин, а также суетливо снующие в дыму, прячущиеся за машинами и стреляющие в сторону завода люди — были видны отчетливо. Видно было также и как некоторые из людей внезапно падали, кто-то из них отползал под машину, оставляя тёмный след позади. На протяжении всей съемки были слышны выстрелы и какие-то громкие крики со стороны видеокамеры, мат, опять крики, снова мат. Потом картинка вдруг дёрнулась, звук пропал, изображение стало быстро переворачиваться, и стало, как в начале, чёрным. На экране опять появилась та же комната с людьми.

Один из этой группы, что был без маски, повторил, что Президент убит, и стал требовать, чтобы все военнослужащие и полицейские, а также гражданские власти на местах стали исполнять какое-то постановление этого объединенного штаба. Другой, дав ему закончить, тут же стал говорить, что катастрофическая ситуация в стране, вызванная обнищанием народа и произволом властей, беспределом судей, правоохранителей и карателей из Нацгвардии, невозможность из-за цензуры и подтасовок результатов выборов сменить мирным путем власть и проводимый ею курс, а также бесперспективность призвать к суду преступную воровскую клику Президента вынудили самую ответственную часть общества, его боевых товарищей-патриотов, взять в руки оружие и объявить войну ненавистному политическому режиму узурпатора и государственного преступника — Президента, которого он, при этом, всё время называл по фамилии.