Прочитаны впервые

В первом письме ко мне Адоратского, датированном 25 января 1938 года, была изложена поставленная передо мной задача. Но библиотекарь Бишопгетского института мистер Госс, с которым в течение полутора лет я прямо или косвенно пыталась установить контакты, не захотел даже со мной встретиться. Я решила прибегнуть к помощи Ивана Михайловича. Послу, может быть, будет легче сделать то, что оказалось не под силу корреспонденту института. 27 июня 1939 года Иван Михайлович обратился с письмом к главному библиотекарю британского министерства иностранных дел сэру Стивену Гезелэ, в котором просил помочь мне в получении фотокопий с «Протоколов». Уже на следующий день мы получили ответ: «Я не думаю, чтобы представились трудности в получении фотостатичной копии документа, имеющегося в Бишопгетском институте. Я займусь этим вопросом и постараюсь найти пути для выполнения вашего желания, о чем своевременно поставлю вас в известность».

Но сэр Гезелэ, человек большой культуры и широкого кругозора, не был, однако, осведомлен достаточно о степени твердолобости и ненависти к коммунизму мистера Госса. Вскоре он в этом открыто признался. Во втором своем письме, датированном 15 июля, он писал Ивану Михайловичу: «Боюсь, что в моем письме от 28 июня я был слишком оптимистичен в отношении проектов получения репродукций интересующего вас документа из библиотеки имени Хауэлла при Бишопгетском институте. Я получил от его библиотекаря весьма лаконичное уведомление, что члены правления отказываются дать согласие сфотографировать или каким-либо иным способом скопировать Протоколы Генерального совета.

Как библиотекарь, я этим глубоко возмущен, ибо полагаю, что библиотечные сокровища должны быть доступны возможно большему количеству людей. Может быть, вы найдете целесообразным дать ответу членов правления известную огласку в печати, что было бы весьма полезно».

Мы сочли этот совет правильным. С согласия Ивана Михайловича я пригласила известного либерального журналиста А. Каммингса, проявлявшего тогда дружеское отношение к Советскому Союзу. Каммингс обещал мне предать гласности эту историю через большую либеральную газету «Ньюс кроникл», в которой он тогда работал. Статья не появилась, но вскоре я получила письмо от Каммингса. Он писал, что в газете «Ньюс кроникл» есть библиотека, ею заведует мистер Самуэлс, он друг мистера Госса и попробует уладить дело. В некоторой степени зная уже характер и умонастроение мистера Госса, я мало надеялась на это и не была удивлена, получив еще одно письмо от Каммингса: «Документа в библиотеке больше нет. Он является личной собственностью мистера Госса, как исполнителя завещания мистера Хауэлла, и он понимает его ценность. Несколько лет назад другой документ – протокол первого конгресса тред-юнионов – был украден из библиотеки; поэтому мистер Госс с разрешения членов правления сдал книгу с протоколами Генерального совета на хранение в один из лондонских банков, где они до сих пор и покоятся».

Каммингс пожелал сам посмотреть эти протоколы и просил Госса временно взять их из банка. Госс «в принципе» не возражал, но предложил для этого чрезвычайно сложную и длительную процедуру. Каммингс писал мне, что не теряет надежды в конце концов получить документы, но предупредил меня, что для этого потребуется «известное время».

Однако время принесло другое – 1 сентября 1939 года началась мировая война. Атмосфера в Англии была столь антисоветской, что конечно же о получении «Протоколов» нельзя было и думать. Но когда, еще до нападения гитлеровцев на СССР, англо-советские отношения стали входить в спокойное русло, я предприняла новую попытку. В первых числах апреля 1941 года я напомнила Каммингсу об его обещании. Каммингс обратился к библиотекарю своей газеты, тот встретился с Госсом. В результате было еще одно письмо Каммингса ко мне, от 28 апреля 1941 года: «К несчастью, члены правления библиотеки оказались группой старых заядлых твердолобых и заявили, что небо и земля не заставят их отступить от ранее принятого решения: ни при каких обстоятельствах не выпускать документа из своих рук. Твердолобые доказали, что они непобедимы!»

И однако, мне удалось победить этих непобедимых. Правда, для этого пришлось пустить в ход более значительные силы.