Продается комод, или Семь предновогодних чудес

Идиллию нарушила лишь Ольга Гавриловна, разумеется, высунувшаяся из своей двери.

– Шляются здесь, ироды! – с чувством сказала она, рассматривая поочередно всех троих. – Привела целый притон…

Когда дверь за ней захлопнулась, Данила шепнул Вере:

– Помнишь, мы в том году фильм про вурдалаков снимали? И неделю бабку искали, чтобы сыграла одну из них…

– Ага, – кивнула Вера. – Отлично бы сыграла! Вот бы знать заранее, где искать…

***

Ночь она практически не спала. Думала. Надо же – какая цепочка событий может развернуться в тот момент, когда решаешь отпустить прошлое и начать новую жизнь! Уже завтра из-за ненавистного ей комода у нее в квартире будут снимать фильм! И приедет ни кто-нибудь, а сам Рустам Зарецкий!

Следом за этой мыслью потянулись и другие. Вот они с Зарецким на рассвете (а когда же еще!) пьют кофе на кухне… Вот он делает ей предложение, и она – в белом платье – говорит ему в       ЗАГСе «Да»… А потом они живут долго и счастливо! И однажды, проходя по улице, встречают ее бывшего мужа и его Барби. Муж смотрит на нее с удивлением, а Барби – с завистью…

– Дура ты, Аня, – сказала она вслух сама себе. – У Зарецкого этого поклонниц – целая страна. И, наверняка, он – зазнавшийся самовлюбленный павлин, не уважающий никого вокруг. А ты, Аня, уже напридумывала себе! Почему все женщины – такие дуры? Фантазируют себе… Да потому что у женщин жизнь далеко не такая, о какой они мечтали…

На этой грустной философской мысли Анна Михайловна все-таки уснула.

***

Рустам Зарецкий оказался вовсе не самовлюбленным павлином, и Анна Михайловна в очередной раз разочаровалась и в себе, и в своих недостойных мыслях.

Зарецкий приехал вовремя – минута в минуту – и вел себя очень уважительно и с ней, и со всей съемочной группой.

– А партнерши моей еще нет? – удивился он.

– Нет, – раздраженно ответила Вера. – Не могу дозвониться, трубку не берет. – Рустам, ты гримируйся пока. Аннушка всех кофе угощает, попей. Хочешь – покурить сходи… Аннушка тоже всем разрешает…

– Да? – обрадовался Рустам. Удивительно, но и он – звезда телеэкрана – оказался совершенно простым человеком и за это нравился Анне Михайловне все больше и больше. – Аннушка, будь другом, можно мне тоже кофе?

Попросил он это не как звезда. И даже не так лениво и небрежно, как ее бывший муж, который звездой никогда не был. Поэтому Анна, подумав, вместе с кофе принесла ему и два бутерброда на тарелке. Чем вызвала у Зарецкого, не успевшего позавтракать, настоящий восторг.

А спустя десять минут в комнату зашла Вера.

– Все!!! Кина не будет!!! – в отчаянии крикнула она.

Все посмотрели на нее с удивлением. Но спросить – почему, никто не решился.

– Коза эта не приедет! Отказалась! Дела, видите ли, у нее! – Она со всей силы ударила себя кулаком по лбу. – Господи, ну за что мне все это?!

– А ту, вторую, которая хотела играть, мы позвать уже не можем? – спросил Зарецкий.

– Нет. Она сегодня в рекламе снимается. Блин, ну и что мне делать? Думай, Вера, думай!

И в эту самую секунду кто-то свыше послал Анне Михайловне, а заодно и всем здесь собравшимся, третье предновогоднее чудо!

Это чудо одновременно пришло в голову и оператору Даниле, и Рустаму Зарецкому. И оба они, переглянувшись, вдруг посмотрели на Анну.

– Что? – Режиссер Вера сначала непонимающе посмотрела на них, а затем, проследив за их взглядами, тоже уставилась на Анну Михайловну. – Да ладно? – неуверенно сказала она. – Вы думаете?

– Ну а что? – уверенно ответил Зарецкий. – По сценарию я – подлец и проходимец – просыпаюсь с женщиной средних лет… Заурядной (Простите, Аннушка, вас загримируют), одинокой доверчивой учительницей… Аннушка, вы сможете сыграть одинокую доверчивую учительницу?

Анна Михайловна, которая такой и была – даже играть не надо – неуверенно пожала плечами.

– Вер, да у нее роль-то эпизодическая. Ну что она, не сможет сказать: «Ты куда?» и «Ты что, меня бросаешь?». А остальное я сам сыграю. – Он встал со стула, и за руку потянул туда Анну. – Наташ, гримируй ее, и давайте уже снимать!

Анне Михайловне всегда думалось, что гримеры нужны для того, чтобы подчеркнуть красоту актеров, сделать из их внешности – и так идеальной – еще более идеальную.

В ее случае все оказалось не так! Волосы, которые она укладывала все утро, гример Наташа разлохматила, под глазами нарисовала темные круги. И выглядеть Анна Михайловна стала на весь полтинник – хоть сейчас отмечай юбилей!

– Да все нормально, – заметив ее взгляд, успокоила Наташа. – Потом смоешь все это – и опять станешь красавицей! Слушай, Аннушка, – вся съемочная группа теперь называла Анну Михайловну Аннушкой, – ты никогда не думала в блондинку перекраситься? Тебе бы пошло! – Наташа улыбнулась в зеркало.

– Вы думаете? – спросила Анна, рассматривая свое отражение в зеркале.

– Слушай Наташку, она в этом соображает! – сказал Зарецкий, и, поднявшись с дивана, спросил: – Ну что, приступаем? – с этими словами он начал снимать с себя рубашку.

– А что вы делаете? – с удивлением спросила Анна Михайловна.