Продам кота

Бледный, но вполне живой Вильгельм стоял перед горящим камином. Сломленным принц не выглядел и наверняка прекрасно спал этой ночью - по крайней мере, мячик в цель на дереве-стене он бросал метко, и наше появление как будто не заметил. Только сказал насмешливо, не оборачиваюсь.

- Каламит, ты же знаешь: ты будешь последним, кому я откроюсь.

- Да-да, ты лучше умрёшь и унесёшь своё изобретение в могилу, - подхватил Каламит. А потом передразнил: - Принц, ты же знаешь, у меня найдутся прекрасные аргументы, и ты в конце концов сделаешь так, как я хочу.

Мячик ударился в мишень так сильно и отскочил так быстро, что Вильгельм еле успел его поймать.

- Тронешь её хоть пальцем!..

Каламит вздохнул и посторонился.

- Вика, расскажи, пожалуйста, Его Высочеству, я тебя хоть пальцем тронул?

Вильгельм стремительно обернулся. Я замерла, лишь два шага отойдя от порога, всё ещё чувствуя промозглый морской ветер с коридора.

Так мы и стояли: Вильгельм сжимал мячик, будто ненавидел его всем сердцем, и взволнованно смотрел на меня. Я же словно примёрзла к полу и не могла вымолвить ни слова.

Повисла жуткая, скованная тишина, которую нарушил Каламит.

- Я вас оставлю. Вика... без глупостей. Ты помнишь, мне будет неприятно делать тебе больно.

С этими словами он скрылся за дверью на утёс, которую тут же заперли. Хоть бы простыл, думала я. Или упал в море и свернул шею. Зла я ему тогда желала очень сильно, как никогда и никому в жизни.

Вильгельм уронил мячик и невольно потёр друг о друга запястья: на них красовались татуировки, похожие на кандалы. Выглядело стильно, но меня почему-то снова затошнило. Может, вспомнились объяснения Каламита, тогда ещё Стивена, как волшебники не любят оставаться без магии? Мне хотелось сейчас спросить об этом Вильгельма: правда ли ему плохо, и что я могу сделать, но принц меня опередил:

- Он действительно ничего тебе не сделал?

У меня подкосились ноги - я опустилась на колени и наконец-то заплакала. Только легче не стало. Совсем. Особенно когда Вильгельм, вздрогнув, перестал смотреть на меня, как изумлённый истукан, и упал рядом, пытаясь обнять.

Я вырвалась.

- Вика, - шептал принц, - я обещаю, я вытащу нас отсюда...

- Не вытащишь.

Вильгельм прикусил губу и всё равно попытался улыбнуться.

- Поверь, всё будет хорошо...

Ну да, конечно!

- Верь мне...

Всхлипнув, я вытерла глаза руками.

- Верю.

Он улыбнулся, осторожно смахнул с моего лба чёлку и прошептал:

- Когда ты рядом, мне кажется, я могу всё. Вика, любимая, если бы я раньше знал, как это - любить, я бы никогда не придумал то заклинание, я был высокомерным глупцом, я желал иллюзии, а не...

- Замолчи.

Он нахмурился, а потом ждал, пока я подыскивала слова и пыталась найти силы их сказать.

- Я верю, Вильгельм. Верю, когда ты говоришь, что любишь меня. Верю, когда уверяешь, что не отпустишь. Но скажи, почему ты решил, что раз полюбил, я должна ответить тем же? Я не хочу быть с тобой, я не люблю тебя, я не могу здесь оставаться, а ты не станешь помогать мне вернуться.

Он внимательно смотрел на меня, пока я говорила, потом неожиданно грустно улыбнулся.

- Каламит предложил тебе именно это, да? Вернуть тебя домой? В обмен на помощь? Для этого ты здесь - чтобы уговорить меня?

Я смотрела ему в глаза. Мне было больно, но я знала, что ему больнее.

-Да.

Он отвернулся, поднял взгляд на зелёные, колышущиеся на ветру верхушки деревьев - иллюзия безмятежного леса - и, наконец, отпустил меня. Потом отстранился.

- Ты сделала правильный выбор, Виктория.

Я ошеломлённо смотрела на него. Я ждала обвинений в предательстве, оскорблений, патетичного «Как ты могла?!», гордого «Я же тебя любил!». Но не этого обречённого спокойствия.

- Чт-то?

Он больше не смотрел на меня.

- Ты права, я никогда бы не смог тебя отпустить, а Каламит славится тем, что держит слово.

Теперь нахмурилась я.

- То есть, ты откроешь ему?..

Вильгельм покачал головой, всё ещё не глядя на меня.

- Нет. Я не могу. Прости, Виктория, я просто не могу.

Потом медленно опустил голову и всё-таки взглянул на меня - обречённо, устало, тоскливо. Я закрыла лицо руками.

- Любить больно, - произнёс принц тихо. - Так больно, я не знал, что так бывает. Но даже это... чудесно. Виктория, - продолжал он, глядя на меня, и его губы дрожали, а глаза странно блестели, словно из них вот-вот покатятся слёзы. - Пожалуйста, прости. Прошу - из-за меня ты оказалась в этом мире, и из-за меня ты теперь... здесь. Я думал, что делаю подарок, я был так наивен. Прости, умоляю. - Его голос был глухим и тихим, я еле различала слова за собственными всхлипываниями, и думала, что это от ненависти. Теперь он меня ненавидит, должен ведь - а как иначе?

Но я ошибалась: ненавидел Вильгельм себя. Но это я поняла слишком поздно...

А сейчас - Каламит выбрал именно эту минуту, чтобы войти.

- Ваше Высочество! Что вы сделали с милой девушкой! - воскликнул он, подходя ко мне и подавая платок. Я отвернулась (а если отравлен?) и принялась вытирать глаза руками.

Каламит пожал плечами и платок убрал.

- Что ж, Ваше Высочество, значит, не хотите мне ничего рассказать?

Я вздрогнула: подслушивал, гад!