Я сейчас сдохну…
Бывает же… вроде и не делал ничего такого, сидишь себе в конторе, купи-продай, купи-продай, а чувство такое, будто обухом по голове… Шеф из нас, что ли, силы пьет… очень похоже… надо проверить, в понедельник кол осиновый в него вколоть, если помрет, значит, шеф тут не при чем… А никак встанет, оживет, расправит черные крылья, да вы у меня ночевать тут в конторе будете!..
О чем я… ах да… не спать…
– Двести лошадей под капотом, скорость до двухсот, пробег…
– Маленький.
– Ну да… берег машинку-то.
Чувствую, что краснею. Сколько раз я этот пробег подкручивал…
– Ну, красочка кое-где поистерлась, вот я ее до семисот и уценил…
Это называется – кое-где… Не тачка, блин, а картина, апокалипсис сегодня…
Смотрю на него, худого, долговязого, кажется, вовсе без тени. Ну, ты бы хоть Мяу сказал, стоит, молчит… что, как тебе мой конь железный? Гроб на колесах…
– Это все… интересно. А вы про май две тыщи десятого говорили.
– Ага, май две тыщи десятого года.
– И за сколько вы его…?
Глухой, что ли…
– Семьсот.
И-и, не смотри на меня так, ни копейки не сбавлю…
– Тысяч?
Делаю круглые глаза.
– Конечно.
Может, ее тебе вообще бесплатно подарить… Отдам консервную банку в хорошие руки… А что, этим дело и кончится через пару месяцев… Или вон, сдам в приют старых машин, музей называется, на Радищева, там еще у входа выпотрошенный запорожец посажен на кол…
– А вы май… в чем продаете?
– В смысле?
– Ну, – бледнеет, мнется, – п-понимаете… я… человек простой, со всякими штуками сверхъестественными не встречался…
– Я тоже.
– Ну, для вас-то это дело обычное, а я прямо в осадок выпал, когда объявление увидел… не поверил даже… так этот май у вас как? В бутылках? В порошках? В реакторе в каком-нибудь? Или просто коробка какая, открываешь, а оттуда май?
Тэ-экс, кто из нас рехнулся, хотел бы я знать…
– Или вы мне с машиной времени отдадите? А нет, она, наверное, подороже обойдется…
– Да уж.
Пытаюсь поддержать шутку, выходит как-то жалко…
– Так он у вас… в каком виде?
– Слушай, ты взбрендил или как? Тебе прикольнуться охота? Слушай, это я на работе чуть не сдох, сюда приперся, чтобы ты приколы свои прикалывал?
– Я… что-то сказал не так?
– Ты все-то сказал не так… Бошку давно не отрывали?
– Ну что вы…
– Топай-топай отсюда, юморист хренов… Масляков долбаный…
Не отстает, нет, скажите, не идиотище, вцепился в дверь… Ща ка-ак нажму на газ, улетишь к хренам собачьим… А меня потом в тюрьму посадят.
– Слушайте, дело-то важное… понимаете, женщина у меня одна умерла…
– Сочувствую…
– Так вы понимаете, она в мае две тыщи десятого… вот так вот, в двадцатых числах, что ли…
– Очень жалко. Всего хорошего.
Жму на газ, не отстает, сволочь… Как та девка долбанутая, которая на трассе под машину кинулась… От несчастной, видите ли, любви… Ух я и костерил ее тогда… А куда денешься, домой отвез, кровь смыл, где она там с машиной моей поцеловалась, чаем отпаивал, она все долдонит свое, вы поймите, я люблю, я люблю, я ей – дура ты, козлище этот мизинца твоего не стоит, самого его под машину… ну да, с приветом девка… Уже третий год с ней живем, нет-нет, подмечаю, что Танька моя с чудачинкой… только бы Ипполитке не передалось… да нет, он-то весь в меня, кровь с молоком…
– Вы поймите… вот так вот, расстались как всегда на площади, мы уже и документы подали… уже и квартирку себе присмотрели… она фотографом была, вы ее работы не видели… через улицу идет, рукой мне машет, я еще подумал, какого она на красный…и фура из-за угла…
– Сочувствую…
Отворачивается. Ну-ну… парни не плачут, это не круто… жму на газ, нет ведь, не отстает идиотина, пока под колеса не попадет, хрен успокоится… переехать бы его уже, да катить дальше…
– Вы… извините… я вам говорю, человек я простой, никогда с такими чудесами всякими дела не имел… а тут вы… я, понимаете, и про путешествия во времени мало что знаю… ну читал там Уэллса, да кто его не читал… машина… из красного дерева, рычаги хрустальные, или как там у него… потом этот, Азимов, Конец Вечности…
– Справочник еще по психиатрии почитай. Поможет.
– Да я и говорю, я с такими как вы дела не имел, чем обидел, не знаю… А вы сами из какого века?
Жму на газ, пропади оно все, тощий не выскакивает – выпархивает из-под колес, расступается ночной город, черт, давно бы уже дома чай пил, нет, на тебе…