Продана

– У тебя нет рекомендаций, – объяснила она свой интерес. – Мы должны всем позвонить и узнать, что ты из себя представляешь, как ты себя ведешь в трудных ситуациях. Это очень важно. Работа за границей связана с психологическими проблемами. Многие тоскуют по дому и не хотят долго работать.

– Я обещаю, что не буду скучать по дому. Я останусь на столько, на сколько понадобится. Мне бы только уехать отсюда.

Ольга заплакала, когда рассказывала об этой женщине. Подумать только, как жестоко она ошиблась в ней!

– Я тебе с удовольствием помогу, – сказала женщина. – Есть только одно препятствие – ты несовершеннолетняя. Детям запрещено выезжать за границу без разрешения родителей.

– Может быть, найдется место в любом другом российском городе? – спросила Ольга. – Только бы уехать как можно дальше от Москвы!

Но женщина объяснила ей, что бюро работает исключительно на заграницу. Но потом она смягчилась и сказала, что попытается что-нибудь сделать.

Позвонив кому-то по телефону, она предложила Ольге такой вариант: ей сделают липовый паспорт, в котором изменят ее возраст и фамилию, но на изготовление такого паспорта потребуется несколько дней.

Ольга была готова ждать сколько угодно, только бы получить шанс уехать. Окрыленная, она побежала домой, упаковала все свои вещи, вынула несколько сотенных бумажек, которые тетка прятала в постельном белье в комоде, и была такова. Двое суток она бродила по московским улицам, ночуя на железнодорожных вокзалах, и в назначенное время пришла в посредническое бюро. Так началась ее дорога в ад.

Из Москвы она попала в лагерь в Белграде, куда, как на мясной рынок, свозили девушек со всей Восточной Европы. Туда приезжали сутенеры из разных стран и покупали живой товар. Цены в зависимости от возраста, степени вышколенности и опыта работы в сфере проституции варьировались от тысячи до полутора тысяч евро.

Вышколить, как я поняла из рассказа Ольги, означало совершенно сломить психику девушек. Их все время насиловали, били и заставляли употреблять наркотики, приучая к зависимости от них.

От рассказа Ольги по коже пробежал мороз. Ей выпала еще более тяжелая доля, чем мне. К тому же она была моложе меня. Я снова вспомнила про Оксану. Что с ней случилось? Где она была теперь? Ах, Оксана, бедная Оксана! Почему мужчины так обращаются с детьми? Почему? Почему мужчинам вообще нравится ходить к проституткам, которых они называют унизительными словами? Почему они не удовлетворяются своими женами, невестами и подругами, остающимися дома?

Когда мои клиенты расплачивались, в их бумажниках я видела фотографии женщин или детей. Иногда я ловила себя на том, что у меня сжималось сердце от зависти к этим женщинам. Им не довелось пережить то, что выпало мне. Я завидовала также их детям, у которых был отец, ведь у меня никогда не было отца. Я завидовала всем, кто никак не был связан с проституцией.

За что мне все это? Зачем вообще существует проституция?

– Вы, девки, представительницы самой древней профессии в мире, – шутил обыкновенно Арон, когда мы сидели на кухне и отдыхали после тяжелого дня.

– Он прав, – пояснила мне докторша. В античной Греции и в Римской империи были бордели, дома терпимости. В этих борделях работали женщины. А вот мужских борделей, куда могли бы ходить за удовлетворением своих сексуальных потребностей женщины, не было.

– Почему так?

– Бордели – это своего рода привилегии, которыми пользуются мужчины.

– А что, женщины не достойны привилегий?

– В нашем мире правят мужчины. А изначально власть они завоевали благодаря физической силе.

Странная это была теория. Что-то в рассуждениях докторши не сходилось. Но я не могла представить ей свои контраргументы. Хотя, будь я чуточку сильнее физически, я бы дала парочку хороших оплеух Марату и вышла бы из бани с гордо поднятой головой. И никто бы не заставил меня стать проституткой.

Глава девятнадцатая

Я не могу сказать точно, что заставило меня очнуться от того кошмара, в котором я прожила несколько месяцев подряд. Возможно, повлиял приезд Ольги. А может быть, сыграл свою роль пистолет, обнаруженный в сумке Марата. Я неожиданно осознала, что своей пассивностью я не только разрушаю свою душу, но и хороню навсегда свое будущее. Татьяна, по крайней мере, верила в мифическое освобождение, но со мной все было иначе.