Проданная чернокнижнику (СИ)

Некоторое время мы шли молча, потом я вновь заговорила:

—      Куда мы идем?

—      В город. Там возьмем экипаж и вернемся в поместье.

—      А воспользоваться теневым переходом нельзя?

—      Мне можно. Тебе я бы не советовал.

—      Почему?

—      Он убьет тебя.

Я споткнулась, но не упала — Самаэль успел ухватить меня под локоть.

—      Почему? — повторила я, едва восстановив равновесие.

—      Только чернокнижник и его избранница могут перемещаться теневыми переходами.

—      Избранница?

—      Избранная тьмой. Та, которой по силам разделить с чернокнижником его проклятие.

Голова начала пухнуть, словно подходящая в тепле опара. Каждый ответ рождал лишь новые вопросы, а времени осмыслить их не было — я боялась, что Самаэль в любой миг передумает откровенничать. И будто подслушав мои опасения, он оборвал:

—      Хватит расспросов, Эвелин. Дотерпи до поместья, тогда и поговорим. А пока просто держись рядом и не поднимай взор.

Кивнув, я послушно уткнулась себе под ноги.

К границе города мы добрались меньше, чем за час. Оно и неудивительно — дилижанс не успел отъехать далеко. Закрытый экипаж нашелся быстро, и так же быстро мы забрались внутрь и продолжили путь. Всю дорогу Самаэль молчал. Я бросала украдкой любопытные взгляды, но с расспросами не лезла. Вместо этого обдумывала уже услышанное. О теневых переходах, об избранницах тьмы и проклятии чернокнижников… Не думала лишь об одном — о собственном даре. Я просто не могла принять его, не желала впускать в мысли и сердце страшную правду. Не сейчас. Не сразу.

Когда мы оказались возле главных дверей поместья, Самаэль снова напомнил, чтобы я не смела поднимать взор. Взял меня за руку и провел по коридорам. На втором этаже отворил одну из дверей, пропустил вперед, вошел следом и закрылся

на ключ.

—      Теперь можешь снять капюшон, если хочешь.

Пока я осматривалась, Самаэль достал откуда-то бутылку вина и два бокала. Наполнил их рубиновой жидкостью и, передав один мне, опустился в кресло с высокой спинкой. Я села напротив. Подумала секунду и скинула на плечи тяжелый капюшон.

—      Тьма вокруг вашего поместья… она укрывает поместье или меня в нем?

Самаэль пригубил вина и кивнул.

—      Быстро догадалась, — заметил со слышимым одобрением. — Да, тьма окружает не поместье, она окружает тебя. Я не стал бы подвергать своих людей опасности.

—      Получается… Товер обезумел из-за меня?

—      Смотря, о каком безумии ты говоришь. Ты повлияла на него лишь однажды — за день до того, как я тебя купил. Собственно, в тот день твоя сила и пробудилась.

—      То есть с того дня я опасна для окружающих? Но как же дядя Лаур? А тетя Шида? А… — имя Ведара, готовое сорваться с губ, я проглотила. — А все остальные?

Самаэль не спешил с ответом. Снова пригубил вина, качнул бокал, пуская красные волны по пузатым стенкам. Потом заговорил:

—      Думаю, чтобы избежать лишних вопросов, стоит начать с самого начала. Ты наверняка знаешь, что чаще всего способности проявляются у высокородных айров. Однако и среди горожан встречаются одаренные. Так, например, мастер Эсбен неспроста стал лучшим из портных: его дар позволяет заговаривать ткань. Пошитые им вещи всегда хорошо сидят, служат долго, иногда даже слишком, — Самаэль усмехнулся, — но главное — заговоренная ткань защищает владельца. От ножа она, конечно, не убережет, но не позволит завистливым взглядам или пересудам обернуться проклятием.

Он снова отпил из бокала, и я, неотрывно следящая за ним, неосознанно повторила это действие. Вино прокатилось по языку упругой волной, оставило после себя терпкое послевкусие.

—      Большинство способностей безобидны. Некоторые, как например дар целителя, полезны. Но есть опасные силы. И такие нам, чернокнижникам, надлежит находить и усмирять.

—      А ваш дар? Он опасен?

—      И да, и нет. Он подконтролен. Только я решаю, кому причинить вред, а кого спасти. Чернокнижников мало. В Нортейне всего двое обладают этой силой. В Хэйраде чернокнижников не рождалось уже два поколения.

—      А здесь, в Эйхаре?

—      Только я, — в голосе Самаэля отчетливо прозвучала улыбка. — Но речь сейчас не обо мне, и не о моем даре. Есть силы, управлять которыми невозможно. Не носитель решает, когда ими воспользоваться, а сила пользуется носителем.

Я отставила бокал на низкий столик. Пальцы напряженно сжались.

—      Всего опасных сил пять — по числу сестер, в которых они проявились впервые. Несмотря на разность влияния, они довольно схожи. Каждая из пяти сил воздействует на окружающих. Но только на тех, чьи лица носитель видит. При этом самому ему ничего не грозит — его попросту не замечают. Единственные, кому носитель опасной силы навредить не может — носителям остальных четырех сил.

—      То есть все, с кем я виделась после пробуждения дара… в опасности?

Во рту пересохло. По телу побежали волны мелкой дрожи.

—      Не совсем. Как правило, сила проявляет себя, когда носитель неспокоен. Вот сейчас, например, видь ты мое лицо, я бы попал под воздействие. В дилижансе, надо полагать, тебя тоже что-то напугало?