Проданная чернокнижнику

Глупый Бигод бежит к самой двери. Тут кто-то входит, а Бигод юркает в щель.

— Стой!

— Эвелин!

Мамин крик я почти не слышу — сама кричу громче, пытаясь вразумить рыжего толстяка. Он бежит быстро, но и я не отстаю! Папа точно меня похвалит, когда я вернусь с Бигдом!

В темноте кота плохо видно. Но я все же догнала и отыскала его в углу какой-то постройки. Тут сыро и пахнет еще хуже, чем в доме. Надо возвращаться, иначе мама снова будет хмуриться — она не любит, если я пропадаю надолго. Почему-то боится.

Ух, а по снегу-то тяжело идти! А когда бежала и не замечала вовсе. Толстый Бигод сидит на руках, вновь уткнувшись носом в шарф. Найти дорогу обратно легко — нужно только идти на свет. Ого! Далеко мы с Бигдом убежали!

— Вот сейчас из-за тебя заругают нас обоих, — бурчу я на него. — Вернемся, посажу в корзину! Вон, слышишь, уже мама кричит. Явно злится… Эх, точно достанется.

Холодный ветер заставляет Бигда дрожать, и я обнимаю его крепче.

— Не бойся, — шепчу уверенно. — Долго ругаться они не станут.

Чем ближе дом, тем более вытянутые тени изрезают снег. Совсем как линии на моем медальоне-монетке. Но только почему-то, глядя на них, становится страшно. Голые деревья качаются, скрипят недовольно. Свист ветра звучит рассерженно. И мама почему-то больше не кричит. Увидела, что я иду? Тогда надо поторопиться!

Возле порога снег весь в красном. Я останавливаюсь, не решаясь сделать последние шаги — пройти по грязному снегу и толкнуть скрипучую дверь. Но вдруг она открывается сама. Появляется кто-то большой. Свет из-за его спины яркий, и я не вижу лица.

— Проклятье! — низкий голос хрипит. — Ты не говорил, что они с ребенком!

— Думаешь, мне кто сказал? Заказ был на Ронвальда и его бабу.

Бабу? Он знает нашего конюха?

— Валим давай, пока никто не засек. Мочи девку и вперед.

— Не подписывался я на такое! Детей не трогаю.

— Тогда забирай. Или брось ее тут, сама подохнет. Только рожай быстрее, недосуг нам лясы точить!

Тот, что стоит в проходе, делает шаг ко мне. Красный снег продавливается под его ботинками. Я отступаю, крепче прижимая Бигда.

— Тише, маленькая, не бойся. Я не обижу. Твои родители не смогут больше о тебе заботиться, теперь это буду делать я. Папа велел передать, чтобы ты вела себя хорошо и слушалась. Ты ведь уже большая?

Я останавливаюсь и важно киваю. Вот! Папа всем говорит, что я большая!

— Ну. иди сюда, — он сам подходит и подхватывает меня на руки, куда-то Не бойся, — повторяет тихо. — Дядя Лаур не обидит…

Глава 22

Тьма рассеивалась медленно. Густым туманом стягивалась к Самаэлю, обвивала его змеей и впитывалась в плащ. А может, и в саму суть чернокнижника — кто знает?

— Ты видел? — глухо спросила я.

Самаэль кивнул. Молча отошел к двери, открыл ее, взмахнул рукой, спуская новые черные ленты, и вернулся. Я следила за ним, не до конца осознавая, что он делает и зачем. В сердце поселилась пустота, пожирающая эмоции, мысли, чувства… саму жизнь. Пальцы не подрагивали, не сжимались в кулаки — я вообще их не чувствовала. И в то же время каждый миллиметр тела ощущала бесконечно тяжелым. Плечи опустились, спина согнулась, словно под грузом.

В дверь постучали, попытались было войти, но Самаэль криком приказал оставить поднос за дверью. Затем пошел и забрал его сам. Опустил на столик между нами, откупорил бутылку, шумно плеснул в низкий бокал, силой сунул его мне в руки.

— Пей, — не попросил — приказал он. Однако я не пошевелилась. — Эвелин, пей!

Я качнула головой. Тогда Самаэль забрал бокал, приник губами сначала к нему, а потом — к моим губам. Мне в рот полилась жгучая жидкость. Я закашлялась, оттолкнула Самаэля. Согнулась, пытаясь отдышаться, и вскинула на него гневный взгляд.

— Думаешь, так можно решить все проблемы? — я рывком вскочила с кресла. Тело словно забыло о слабости, с которой еще недавно так отчаянно боролось. — Считаешь, это весело? Снова потешаешься надо мной? Зачем, Самаэль? Ты купил мое тело у того, кто убил моих родителей, но не смей — не смей! — пытаться заполучить мою душу. Хватит… Самаэль, хватит… — мой голос дрогнул.

— Чего хватит, Эвелин?

— Хватит тайн, — я закрыла лицо руками. — Хватит ломать мою жизнь, хватит неизвестности… хватит темноты.

Руки Самаэля скользнули мне на спину и силком притянули к мужской груди. Я упрямо дернулась, попыталась вырваться, но Самаэль не отпустил. Напротив — прижал к себе еще крепче, едва ли не вдавил в собственное тело. В нос забились ароматы терпкого парфюма и уже привычного жженого дерева. Прижавшись щекой, я слушала ритмичное биение сердца Самаэля, искала спасения в этом звуке. Словно он, такой уверенный и сильный, может защитить меня от чудовищ, живущих во тьме.