Проданная деревня (сборник)

Вчера мы ходили с председателем колхоза Звонаревым Петром Ермолаевичем, прозванным в селе Петей Долгим, в новую школу. Такая она большая, столько в ней всяких перегородок – заблудиться можно. Входим в одну комнату – на каждом столе лампочка под цветным колпаком, как гриб торчит. Полы серым матерьялом покрыты, под названием линолим. Идешь по нему – а каблуки шлеп-шлеп, как по воде, только брызг нету. А вдоль стен все книжные шкафы стоят.

– Что ж это за комната такая? – спрашиваю.

– Это читальный зал, – отвечает Петя Долгий.

«Эх, брат родной! Таперика, – думаю, – и помирать здесь буду». Люблю я книжки читать. В одной книжке про одно написано, в другой – про другое. И все-то они разные. Хорошая книжка всегда писана с секретом, как ларец потайной. Чтобы открыть секрет, голову на плечах иметь надо, а не вареную тыкву. Оглядываю это я книжные шкафы и говорю Петру Ермолаевичу:

– Веришь или нет, но моя жена Маруська ни одной книжки не прочла.

– А какое у нее образование? – спрашивает он.

– Да никакого. Ни бум-бум.

– Как же она станет читать, если неграмотная? Она не может, – сказал Петя Долгий.

А я отвечаю:

– Не то беда, что не может, а то, что не вникает. Я многое чего не мог, да вник. И никто меня не учил. А таперика вот и книги читаю, и сочинять умею.

У меня даже стихотворение в районной газете напечатали про Седьмое ноября:

С деревьев листья падают,
И дождь, как из ведра.
Но нас погода радует —
Мы вышли изутра.

Я человек заслуженный – персональный пенсионер. Мне платят шестьдесят рублей областной пенсии. И по случаю праздника Петя Долгий пригласил меня выступить перед школьниками – как мы раньше жили и как сейчас живем.

– Товарищи пионеры! – сказал я. – Строй раньше был угнетенный… В школу не ходили, уровень свой не повышали. Я сам только две зимы учился. Да как учился? Снег поглубже выпадет – дома сижу. Валенок не было – одни опорки. А в опорках куда итить по глубокому снегу? Но сейчас, товарищи пионеры, чего не жить? Мы живем лучше, чем при коммунизме. Лечат бесплатно и учат вас бесплатно. И все равно общество не должно стоять на месте. Оно движется вперед, как земля вертится. Но я вам, товарищи пионеры, не то хотел сказать. Надо слушаться мать с отцом. Не то вы совсем разучитесь, как моя Валька. Только бы она пудрилась да наводилась…

Речь моя всем очень понравилась, а Петя Долгий сказал:

– Может быть, ты, Петр Афанасиевич, станешь в школе работать?

– Кем работать?

– Да вроде завхозом… Ночью охранять здание, а днем за порядком следить – звонки вовремя давать. Мы тебе от колхоза положим зарплату – пятьдесят рублей в месяц.

– И за лошадью мне смотреть?

– Для этого у нас конюх имеется. А ваша солидность нужна здесь для порядка.

А что ж, думаю, для порядка надо постараться. И деньги хорошие. К моей пенсии да еще пятьдесят рублей – жить можно. Отчего ж не пойти? Все равно я по ночам не сплю, как сыч корабишинский. (Корабишино – это у нас лесное село, я про него потом напишу.)

И согласился. Достал из сундука белый китель из чесучи, который носил, когда еще председателем колхоза был, брюки диагоналевые, темно-синие галифе, сапожки опойковые… Шляпу свою соломенную достал. Встал, как на вахту. И не то что ученики, учителя замирали передо мной. А завроно, старушка Семкина, сослепу за военрука меня приняла.

– А вы, – говорит, – товарищ подполковник, почему не на уроке?

– А я на часах, – отвечаю.

Поднес к ее уху звонок да как ахну. Она и присела…

Я этот разговор к чему веду? А к тому, что с той работы все и началось. Днем между звонками подремлю малость, а ночь подойдет – не могу заснуть, и шабаш! Хоть глаза выколи. Дома от нечего делать с Маруськой поругаешься. А здесь тишина… Ну, прямо вши от скуки дохнут. И книжки-то из рук вываливаются, потому что мысли одолевают. «А что, – думаю, – дай-ка я про наше село Брёхово книжку напишу. Ведь другие пишут. А я чем хуже?» Был со мной на охоте один писатель. Разговорились – а он не знает, что такое дерево, которым сено в возах утягивают. Я ему:

– Как же это вы пишете книжки про деревню, а сами не знаете, что такое дерево?

– Ну, – говорит, – деревья бывают разные: и дуб, и ясень, и осина… Всех не упомнишь.

– То дерево на корню, – отвечаю, – а это в деле. Разница! Без этого дерева сена не привезешь. Оно у каждого народа по-своему называется. У нас одно дерево, а вон татары называют его бастрык. Татарин и то знает, а вы не знаете. А еще книжки про мужиков пишете.

Может быть, я чего и не учту по художественному уровню, пусть уж критики на меня не обижаются. Но зато я не перепутаю дерева на корню с деревом в деле. А историй про село Брёхово я знаю много. Начну-ка я их записывать. Как ночь, так история. Ну, точен-в-точен как в книжке про тысячу и одну сказку. Только я сам себе и царевна и персидский шах.

Почему наше село называется Брёхово?