Проданная ему

— Сколько девок трахал до тебя, ни одна не цепляла, а ты вот подчинила своими голубыми глазами, поставила меня на колени, превратив в своего раба, — ставит засос на шее. Жмурюсь, впиваясь ногтями в ладонь. — Ведь любил же тебя, сука, — неожиданно хватает меня за волосы и тянет на себя.

Мне больно, но сдерживаю себя, не умоляю, не прошу отпустить. Его возбуждает сопротивление. Если не рыпаться, вспышка агрессии может потухнуть.

— Женька… — задирает юбку, оглаживает ягодицы, шлепает по ним. Неприятно, но потерпеть можно, главное, чтобы ремнем не бил, как было раньше.

— Ты же хочешь меня? — вздрагиваю от его пальцев между ног.

Стараюсь заблокировать свой ужас, который вот-вот может меня накрыть с головой. Я начинаю задыхаться: судорожно делаю вдох, а выдохнуть не получается. Картинки прошлого вспыхивают перед глазами, как молнии в темноте.

— Тём, — нахожу в себе силы подать голос, понимая, что секс возле мойки на кухне ничего не решит. — Давай поговорим, как нормальные люди.

— Поговорим? — шипит мне в затылок. — Я сейчас тебя трахну, а потом поговорим.

Артем тянет меня за волосы и оттаскивает в сторону стола. Развернув к себе, обхватывает мое лицо и впивается животным поцелуем, терзая мои губы. Он вгрызается в меня, как голодный хищник в кость.

Пытаюсь оттолкнуть его от себя, испуганная натиском, его звериным напором, бью ладонью по лицу. В ответ я получаю смачный удар наотмашь. В голове сразу появляется звон, перед глазами все плывет, а во рту слюна смешивается с кровью.

— Сука, совсем свое место забыла? Я тебе быстро напомню, из какого села ты сюда приехала! Падла! — еще раз бьет по лицу, но в этот раз обидной пощечиной. Трогаю языком разбитую губу, потом зубы. Хорошо, что не выбил.

Злой отходит от меня, смотрит с ненавистью и одновременно с похотью. Гремучая смесь чувств. Взрывоопасная.

— Верни мне мою дочь, — хриплю, вытирая рукой слюни с уголков губ. — Она же тебе не нужна.

— Она и моя дочь, Женя, поэтому хрен ты ее получишь, — от его спокойствия я покрываюсь мурашками. Лучше бы орал, крошил посуду, выплескивал свои эмоции, чем разглядывал меня, как мелкую букашку, холодными глазами.

— Я там документы принес, подпиши их.

— Какие документы?

— На отказ от родительских прав.

— Ты пошутил? — я жадно смотрю в лицо некогда любимого человека, ищу хоть намек на злую шутку, но Артем даже не ухмыляется.

— Пять лямов сразу на счет, как подпишешь. В конце недели заеду за бумагами, но можешь отослать с курьером в офис, если невтерпеж получить денежки.

— Да пошел ты! — в сердцах бросаю Артему в лицо ругательство. Были бы под рукой бумаги, и их бы швырнула.

Отказаться от ребенка? Да никакие деньги не заставят меня отказаться от собственной дочери! От ребенка, которого я носила под сердцем девять месяцев, которого целый год держала на руках, прижимая маленькое тельце к груди.

Артем на секунду задерживает на мне тяжелый взгляд, сдергивает со стула свой пиджак и уходит. Как только за ним закрывается входная дверь, я обессиленно оседаю на пол, закрывая лицо руками.

Что делать? Что делать? Можно без конца повторять этот вопрос. Я, действительно, букашка. Артем и его родители растопчут меня, даже не моргнут глазом. Кто я, а кто Градовские? У меня за спиной ничего нет: ни влиятельных друзей, ни состоятельных родителей, ни баснословного состояния, чтобы нанимать дорогих адвокатов. У них все это есть.

Эта трехкомнатная квартира на Петровском острове — свадебный подарок от Артема, оформленный на меня. Белый «Инфинити» — подарок на рождение дочери. Немного сбережений. Если Градовские решат, что это слишком жирно для меня, могут лишить всего, в том числе и права растить и воспитывать собственную дочь.

Это еще они щедры, предлагая за отказ от прав на ребенка деньги. Могут ведь и состряпать фиктивное дело, обвинить меня в наркомании и безответственности — найдут причину, чтобы лишить прав через суд. Но не могу я сдаться без боя… Это же моя Лизка, мой котенок, моя любимая сладкая булочка.

Прихожу в себя, когда в квартире становится совсем темно. Поднимаюсь с пола, иду в ванну, где долго стою под струями горячей воды. Я стараюсь не думать о дочери. Я ее очень давно не видела.

Стою в махровом халате. Сейчас у меня только одно желание — уснуть, желательно без сновидений. Почти получается, внезапно на телефон приходит смс-ка.

«Позвони по этому номеру. Он сможет тебе помочь». Номер приславшего это странное сообщение мне незнаком. Прячу телефон под подушку, закрываю глаза.

А вдруг это мой шанс против Артема и его родителей?

Приподнимаюсь на кровати, поспешно беру телефон и звоню. На пятом гудке соображаю взглянуть на время. Почти полночь, возможно, человек уже спит.

— Да, — вздрагиваю от неожиданности. На другом конце мужской голос. Первый порыв — сбросить звонок, но я сдерживаюсь.

— Здравствуйте, — голос у меня сипит, как у простуженной. Может, и простудилась.