Проданная Луна

Невозмутимость Ренара вызывала озлобление, и члены комиссии засыпали его бессмысленными и оскорбительными вопросами. Они ждали, что в конце концов ученый выйдет из себя и откажется отвечать. В этом случае его можно будет обвинить в неуважении к комиссии и передать дело в суд. Однако поведение Ренара их разочаровало. Несмотря на всю дикость и нелепость издевательских вопросов, ученый нашел в себе выдержку спокойно ответить на все вопросы. Напротив, ретивые «расследователи» часто не могли сдержаться и осыпали Ренара бранью и угрозами. Двухчасовой допрос закончился безрезультатно.

Следствие по делу Ренара велось под личным наблюдением главы Центрального сыскного бюро. Десятки агентов с лихорадочной поспешностью собирали факты, свидетельствующие о «нелояльности» Ренара. Но несмотря на целый ворох свидетельских показаний и горы протоколов допросов, обвинительный акт никак не удавалось составить из-за несостоятельности собранных доказательств. Шпики и осведомители сыскного бюро были глубоко разочарованы, узнав, что все высказывания профессора, которые они представляли, как добытые их «трудом», Ренар открыто и не боясь повторял на допросах. Таким образом, все «улики», вместе взятые, не доказывали состава преступления. Дело Ренара нельзя было передать в суд. Всем отделам сыскного бюро и полицейским управлениям были разосланы срочные и секретные директивы о розыске негра Гаррета. Там же прилагалось описание внешности беглеца и его фотография.

Раздраженное спокойной уверенностью Ренара, руководство охранки дало распоряжение о создании для него строгого тюремного режима. Однако на большее, на применение пыток, что обычно практиковалось в сыскном бюро при допросах, охранка пока не решалась, так как имя ученого, пользующегося мировой известностью, заставляло их быть осторожными.

Пока же в ход была пущена печать.

Словно по взмаху дирижерской палочки, лихорадочно заработала пропагандистская машина; засуетились десятки репортеров; на первых полосах газет появились аршинные заголовки и сенсационные фотографии.

КРАСНЫЙ ШПИОН ПОД ЛИЧИНОЙ УЧЕНОГО!

КРАСНЫЕ В ЛАБОРАТОРИЯХ АЛЬБЕРИИ!

СОВЕТСКИЙ АГЕНТ НЕГР ГАРРЕТ ИСЧЕЗ!

РЕНАР — АГЕНТ ИНОСТРАННОЙ ДЕРЖАВЫ!

РЕНАР — ПРЕДАТЕЛЬ АЛЬБЕРИИ!

Потоки чудовищной клеветы и оскорблений полились со страниц газет на Ренара. Как и всегда в таких случаях, вся эта омерзительная пропагандистская свистопляска имела определенную цель: заранее, еще до суда, убедить общественное мнение страны в виновности Ренара.

Процессу Ренара необходимо было придать законную форму при отсутствии законных оснований. Для сыскного бюро это было обычным делом. Руководство охранки срочно занялось подбором и подготовкой лжесвидетелей, на показаниях которые можно было бы построить обвинение. Сложная судебная машина готовилась к пуску.

Травля Ренара и нелепые обвинения вызвали у альберийского народа законное недоверие и недоумение.

В газете «Альберийский рабочий» появилось несколько статей Гонсало, посвященных «делу» Ренара и имевших небывалый успех. Несмотря на небольшой тираж газеты, статьи эти, полные ядовитого сарказма, приобрели широкую известность среди альберийцев. Миллионы альберийцев начинали понимать, что история с Ренаром — лишь грязная полицейская провокация.

Статьи Гонсало вызвали у чиновников озлобление к их автору. Инспектор охраны политического и социального порядка Варгас, говоря о коммунистическом органе печати, высказал мысль, что нельзя терпеть в христианской и цивилизованной стране подобный очаг смуты и беззакония. Мысль «государственного деятеля» в скором времени воплотилась в конкретной форме. Несколько хулиганов, ворвавшихся в редакцию и побивших там мебель и стекла в окнах, а также подозрительное отсутствие полиции при этой «операции», достаточно наглядно продемонстрировали недовольство хозяев.

Уже вскоре после появления статей Гонсало во многих городах Альберии возникли «Комитеты по защите Ренара и Гаррета». Гонсало, неутомимо разъезжавший по стране и выступавший на многочисленных митингах, не раз подвергался опасности. Пытаясь устроить какую-нибудь провокацию, агенты сыскного бюро следили за каждым его шагом.

Утром 12 июля Гонсало вернулся в Бабель, чтобы выступить на готовящемся там митинге. В те дни в городе проходила одна из крупнейших за последние годы забастовок портовых рабочих, моряков и грузчиков. В крупнейшем в мире Бабельском порту всё замерло. На всем протяжении колоссальной причальной линии, составляющей несколько сотен километров, — мертвая тишина. Остановились промышленные предприятия, тянувшиеся вдоль пирсов. Прекратили работу доки. Сотни судов, громадные океанские лайнеры, широкие металлические баржи, буксиры и катера стоят неразгруженные, с потухшими топками у причалов. Точно насторожившись, застыл лес всевозможных подъемных кранов.

В день приезда Гонсало бастующие моряки и грузчики Бабельского порта вышли на демонстрацию.