Проданная Луна

Но это радужное настроение продержалось недолго. Вскоре опять началась полоса неудач. Очная ставка Гаррета с Гонсало ничего не дала. Негр упрямо молчал. А тут еще Баррос со своим планом. Удайся ему этот опыт, и все авторитету Варгаса пришел бы конец. Варгас извелся окончательно, не спал несколько ночей, и думал, думал… И тут опять фортуна улыбнулась ему. Да, пожалуй, он давно не чувствовал себя так уверенно, как теперь.

С торжествующей улыбкой Варгас перечитывал только что полученную правительственную директиву. В ней сообщалось, что на полигоне в пустыне Могада был «случайно» убит негр Гаррет. Теперь добыть необходимые сведения предлагалось от коммуниста Гонсало. Тут же выражалась надежда, что «богатый опыт» Варгаса поможет ему успешно справиться с этой «почетной и ответственной задачей».

Варгас был удовлетворен: потирая от удовольствия руки, он думал о том, как заставить заговорить Гонсало.

Однако неожиданные события на некоторое время отвлекли его от этого дела. Все началось с того, что на другой день после убийства Гаррета в Бабель приехал Диас. Физик находился под впечатлением трагических событий на полигоне. Он чувствовал себя участником дикой расправы над Педро, спасшим ему дважды жизнь.

Охваченный ненавистью к убийцам Педро, Диас испытывал в тот момент потребность хоть чем-нибудь загладить свою позорную деятельность в Сан-Луи. Узнав, что «Комитет защиты Ренара и Гаррета» организует в Бабеле митинг, Диас решил выступить на нем и рассказать о кровавой инсценировке на полигоне в пустыне Могада. Выступление Диаса вызвало взрыв негодования.

Именно с тех пор агенты сыскного бюро сбились с ног, охотясь за «смутьянами», распространяющими листовки. Листовки, появлявшиеся неизвестно как в самых людных местах, требовали привлечения к суду сенатора Барроса и генерала Рамиреса, а также освобождения Ренара и Гонсало.

— Подумать только! Наглость коммунистов не знает предела, — говорил возмущенный Варгас. — Судить генерала только за то, что, защищая себя и окружающих, он убил какого-то взбесившегося негра! Нет, пора указать всем этим красным их настоящее место.

В городе было неспокойно: забастовка еще не кончилась, так как бабельские пароходные компании не удовлетворяли требования рабочих, а теперь прибавились новые причины народного гнева. Сплошь и рядом собрания и митинги заканчивались вооруженными столкновениями с полицией. Представители «Комитета защиты», направленные в столицу для переговоров с королем, не только не были приняты, но и не впущены во Дворец. Атмосфера все более накалялась. Никогда еще агенты сыскного бюро не имели столько «работы».

И тогда Варгас решил покончить с «беспорядками». В ночь на 21 октября он вызвал в город жандармский корпус и произвел массовые аресты. Набив тюремные камеры забастовщиками и издав приказ, запрещающий под страхом тюремного заключения собрания и митинги, он считал, что восстановил в Бабеле спокойствие и порядок. Теперь, когда, по его мнению, «бунтовщики» были усмирены, пришло время по-настоящему заняться Гонсало.

Придя вечером к себе в кабинет, Варгас велел привести Гонсало. Гонсало вошел прихрамывая. Накануне он имел «пустяковую беседу» с помощниками Варгаса.

Инспектор сидел за массивным письменным столом с весьма важным видом. Его маленькие, словно стеклянные, глазки смотрели торжествующе.

— Садитесь, Гонсало, — благодушно начал он. — Надеюсь, вы себя чувствуете неплохо. Наши ребята, к сожалению, не умеют деликатно обращаться, — сокрушенно добавил он, заметив громадную ссадину на лице Гонсало и его припухший глаз. — Но не сердитесь на них. В сущности, они прекрасные парни, если их не раздражать.

Варгас откинулся на спинку кресла, весьма довольный собой, и усмехаясь посмотрел на арестованного.

Гонсало сел, решив не обращать внимания на издевательский тон инспектора. Варгас вынул зубочистку и несколько минут ковырял в зубах, сплевывая в сторону.

— Ну, вот что, милейший, пора кончать, — произнес он наконец. — Игра ваша все равно проиграна. Вашу партию мы почти ликвидировали. Всё руководство сидит у меня в камерах. Самое разумное в вашем положении — выкладывать все начистоту. Советую в ваших же интересах не упрямиться, от вас потребуется очень мало: сообщить, где находятся материалы профессора Ренара, — и вы на свободе. Не сомневаюсь, что вам известно, где они хранятся.

— Вы ошибаетесь, — ответил Гонсало, — этого я не знаю. Письмо, которое я дал Гаррету, не дает оснований для таких утверждений.

— Бросьте валять дурака, — всё еще миролюбиво продолжал Варгас. — Ваше упорство ни к чему не приведет.

Гонсало молчал.

Варгас резко выпрямился в своем кресле и, взяв со стола карандаш, начал нервно постукивать им по столу. Всем своим видом он показывал, что отныне допрос будет вестись только официально. Спокойствие Гонсало приводило его в ярость.