Проданная. На стороне солнца

Анти помотала головой, а вот я отказываться не стала. Пара глотков, чтобы смочить горло. Не более. Но пойло у Джарахи оказалось ядерное. Крепкое и горькое. Я сморщилась и вернула фляжку хозяйке, которая громко хохотала.

— Это тебе не людская моча, которую вы зовете алкоголем! Это огненное драконье пойло!

Сильное головокружение тотчас уложило меня на худо-бедную постель. Мои соседи о чем-то говорили, что усыпляло еще больше. Я успела заметить, что в нашу пещеру подселили незнакомую полукровку на последнее оставшееся место, а потом уснула.

***

— Ты сегодня долго. Я уж думал, что не придешь.

Я шла по пустому мрачному тоннелю. Единственный источник света – настенные голубые грибы в конце хода, где ждал Рафаэль. Он сидел на скамейке, увитой плющом. Она явно не здешняя, а перекочевала из воспоминаний о Розе Гаратиса.

— А янадеялась, чтотыне придешь, — произнесла я, замеляя шаг.

Голова кружилась, меня одолевала слабость. Единственное место, куда я могла бы сесть, — это скамейка, но все во мне восстало против этого.

Нельзя подпускать Рафаэля. Дам слабину раз, и она закрадется в душу, пустит корни.

— Уже думаешь, чем бы меня убить здесь? – усмехнулся Рафаэль и закинул ногу на ногу. В отличие от меня он выглядел расслабленно, однако что-то выдавало в нем волнение.

Может пальцы, которыми он перебирал, отбивая тревожный ритм по коленке? Или улыбка, уголки которой порой чуть опускались?

— Тут нет ножей, топоров, лопат и даже ножниц, — перечислил он орудия, которыми убивала его в последнюю неделю. – Можешь, конечно, попытаться напихать мне в горло грибов. Вдруг задохнусь?

— Я сделаю это, если поможет тебя хотя бы заткнуть, — выдавила я и сползла по стенке на землю.

Гнилой переплет… Меня сейчас вырвет. Почему так плохо?

— Что это с тобой? Ноги не держат? – Рафаэль склонил голову набок, а я пожалела, что вообще поползла в его сторону.

Зачем? В таком состоянии я не смогу драться, даже если Рафаэль не будет сопротивляться. А он никогда не сопротивляется.

— От тебя тошнит, — буркнула я, прижав ко рту кулак.

— Очень оригинально и смешно, — совершенно неискренне сказал Рафаэль и поднялся со скамейки.

Я приготовилась к тому, что он оторвет мне голову или начнет издеваться. Все же это мой сон, и Рафаэль в нем – главное чудовище. Но он просто пересел со скамейки, которая вдруг просто растворилась, на землю неподалеку от меня.

— Не приближайся. Я убью тебя, как только меня перестанет мутить!

В доказательство своих слов я потянулась к Рафаэлю, угрожающе выставив когти, но тут же уронила руку. Перед глазами почему-то двоилось, все раскачивалось, будто я на туртаме, угодившем в шторм.

— Тебя отравили или ты просто напилась? – не то с отвращением, не то жалобно спросил Рафаэль.

Я помотала головой, но быстро прекратила. От этого меня тошнило еще сильнее.

— Не помню. Да и какая разница? Я все равно тебя…

— Убьешь. Да-да, я помню, — и он закатил глаза, сделав странный жест рукой. Он будто изображал, как я бестолково открываю рот. – Но давай хотя бы раз разнообразим это событие?

— Хочешь выбрать, как будешь умирать?

— Хочу поговорить, рогатая. А потом делай, что хочешь.

Я ничего не ответила. Молчала, пытаясь побороть внезапный недуг. Как некстати… Не хочу я разговаривать даже с иллюзией Рафаэля из своего сознания! Не хочу ни на миг позволять себе мысль, будто он все еще хоть на толику человек.

Он не заслуживает ни пощады, ни права оправдываться. Я неделями вырабатывала привычку убивать его без раздумий, без сожалений. А сейчас один дурацкий сон может все испортить!

— Я хочу проснуться, — выдавила я, прикрыв глаза.

— А я просыпаться не хочу, — услышала совсем рядом, и меня вдруг окутало теплом.

Не могло оно исходить от Рафаэля, а значит, родилось во мне.

Я попыталась ущипнуть себя, чтобы пробудиться, но ничего не получалось. Я научилась понимать, что нахожусь в сновидении, но выныривать из него до сих пор не умела.

Это тепло – яд. Оно родилось не потому, что скучаю по Рафаэлю, а потому что устала. Устала быть «не такой» и «не той» среди людей и среди драконорожденных. Устала бежать и сражаться за свою отнятую жизнь. А может, что еще хуже, это инстинкт. Отродье ведь всегда тянется к своему хозяину и хочет его защищать, так?

Рафаэль в моих снах был совсем не таким, как в реальности. Моя истерзанная душа рисовала его мягким, почти влюбленным. Он тянулся ко мне, и это льстило. И хуже всего, что это могло вызвать привыкание или дать иллюзию – все может быть так.

Только вернись к нему.

— Не прикасайся ко мне, — я старалась говорить с отвращением, хотя во мне куда больше было страха.

— А что, боишься, что понравится? – озвучил мои мысли Рафаэль, и я кожей уловила мимолетное колебание воздуха.

Открыла глаза и увидела, что Рафаэль поднял руку к моему лицу. Кончики пальцев застыли в паре сантиметров от волос у виска, но так и не коснулись их.

— В пекло, — буркнула я, снова опустила веки и привалилась спиной к стене. – Делай, что хочешь, Рафаэль. Касайся, принуждай, владей. Ты же любишь это. Так дай мне новый повод ненавидеть тебя еще сильнее.