Проданная. На стороне солнца

Я подумала, что Гекар мог бы попросить кого-то отправить Анти зачарованное письмо, но вспомнила, что ее считали отступницей. Одна такая записка – и Гекар тоже открыто оказался бы вне закона.

— Я ведь предал ее. Приказал бежать, когда понял, что она отступница, хотя должен был принять ее сторону. Ее гнев оправдан. Я ошибся. Но я люблю ее и ни за что бы не отказался от нее так просто. Несмотря ни на что, я искал Анти и ищу до сих пор. За свое нужно бороться.

Он говорил о моей подруге, а я неосознанно мыслями возвращалась к Рафаэлю.

Какова вероятность, что он думал так же, как Гекар?

— Ты бы пошел за ней, даже зная, что Анти тебя ненавидит?

— Я бы сделал все, чтобы это исправить.

Как в тумане я поднялась, кивнула. В груди разверзлась пылающая бездна.

Я не могла перестать думать, что только что через слова Гекара заглянула и в душу Рафаэля.

— Я освобожу тебя чуть позже, когда решу кое-какой вопрос. А пока…

Я вынула из кармана листок бумаги, который успела затолкать туда утром, и протянула его вместе с кусочком грифеля Гекару.

— Напиши письмо для Анти. Обещаю, что отправлю его сразу, как попросишь.

Он придвинулся и сквозь прутья принял скромный подарок. На душе стало чуточку легче. Однако секундное умиротворение сменилось ураганом, когда я снова встала перед стариком.

— Мне сказали, что вы умеете делать протезы, — начала я на ризолдском, и старик закивал. – Где ваши материалы и инструменты?

— В мастерской на втором этаже, — прошепелявил беззубый старик. – Меня провожают туда, когда требуется протез.

— Сколько времени нужно на изготовление?

— Часы. Порой дни. Обычно я работаю быстро.

— Значит готовьтесь, скоро это нужно будет продемонстрировать. Если уложитесь до утра, я договорюсь, чтобы в клетку вас больше не возвращали.

Глаза старика, которые до этого казались блеклыми и сухими, засверкали надеждой. Когда я уже направилась прямиком к стражникам, чтобы попросить открыть камеру и сопроводить нас в мастерскую, старик крикнул:

— Что я должен изготовить? Леди!

— Сердце, — набегу бросила я.

Глава 26. Больше не героиня

«Любовь – самый сильный яд из всех, что когда-либо будут существовать».

Грустные баллады о любви

Механик причитал все время, что корпел над деталями.

— Это слишком сложно. Я никогда не делал такого раньше! А если оно не будет работать? Не приживется?

Он иногда отходил от стола, где аккуратно были разложены незнакомые мне приборы, мелкие детали из металла и крупные листы из гнущегося, но жесткого материала, чтобы взглянуть на Рафаэля. Точнее, посмотреть на его изодранную грудь, в которой уже зажили почти все органы. Легкие, пищевод и желудок затянулись и выглядели, как новенькие. Даже ребра приходилось ломать заново, чтобы они не срастались. Но место сердца по-прежнему пустовало.

Рафаэля перенесли в мастерскую, где помимо меня и старика-изобретателя были еще двое стражников. Судя по их лицам, мужчины считали себя везунчиками, ведь именно их выбрали для охраны во время столь необычной процедуры.

Если выживут после того, как на материк заявится Солнцеликая, будут рассказывать об этом дне своим детям и внукам, уверена.

— Все ваши протезы безупречно работали, — я стояла на безопасном расстоянии от стола. Так, чтобы видеть процесс работы, но при этом не мешать. – Я слышала много похвал вашим изобретениям.

— Но я делал руки и ноги на замену сотни раз! А тут сердце!

— У вас получится, — успокаивала нас обоих я. – Просто помните, что на кону две жизни – ваша на свободе и его… Вообще.

Старик что-то пробурчал и опустил на нос странные очки с несколькими линзами, которые можно было менять. Он выбрал самую крупную линзу, из-за чего его глаза стали выглядеть в два раза больше.

— Я попытаюсь, — пообещал он, и я ушла, оставляя в мастерской, где все дышало жаром каминного огня, свою надежду.

Первым делом я вернулась за Гекаром. Освободить его оказалось сложнее, чем я думала. Этому противились все. Мне пришлось пообещать, что лично прикончу жреца, если он что-то вытворит. Камеру все же отворили, неохотно сняли с Гекара сдерживающие кандалы.

Без шлема Гекар выглядел ужасно. Он сильно похудел, кожа обтягивала череп и кости. Щеки впали. Глаза из-за худобы казались больше обычного. Черные волосы хоть и отросли, но были блеклыми и ломкими.

Я смотрела на него с жалостью, а остальные ждали, что вот теперь он нападет! Но Гекар лишь протянул мне лист бумаги, аккуратно сложенный квадратом, и попросил:

— Отправь сейчас. Хочу убедиться, что Антинуа жива.

Письмо тотчас ушло к адресату, и Гекар облегченно выдохнул.

После этого мы направились в бальный зал, где уже собралось достаточно народу. И все ждали, когда я расскажу правду.

В зал принесли скамейки и стулья для дам и пожилых людей. Их было немного. А вот остальные десятка три или четыре стояли чуть позади и ждали, когда я поднимусь на помост.

— Давай, Тиа, — подбодрил уже знакомый маг с острым нюхом на правду и чувства. – Мы все хотим тебя видеть и слышать.