Проданная невеста. Наследник корпорации

Я обескураженно замолчала. Все это время, даже похоронив урну с прахом, я что-то такое неосознанно чувствовала, но поняла это только сейчас. Подсознательно я не верила в его смерть. Не воспринимала. Но теперь он стоит рядом, живой и сильный, а и в это я поверить не могу. После моего отчаянного нападения из меня словно ушли силы и уверенность в себе. А может это после того, что рассказала Вика. Мне очень хотелось на ручки. Но Зверя нет, а на ручки к Руслану я не пойду сама, даже если предложит. И что здесь делает подруга, я так и не узнала.

— Вика здесь, — сказала я. — Что-то случилось? Почему ее вызвали из «Авалона»?

— Я вызвал ее из постели своего сына, а не из «Авалона»! — разозлился он. — В «Авалоне» пожар. Все, что я создавал годами, всему пришел конец. Пусть хоть она здесь будет.

Я не стала продолжать. Вика для него теперь вроде как «своя», подружка Ника. Поэтому он ее и вызвал, ее, а не любого другого врача из своего штата. Про клуб я ничего не сказала. Траурно молчала, думая о Звере.

Ну да, все пошло прахом.

Он сам виноват.

— Ты должен это остановить, — прошептала я.

Ходила почти по краю, по лезвию ножа. Я отчаянно хотела вытащить Зверя, на имущество плевать. А Руслану — наоборот. Наплевать на ненавидимого брата, но не на то, что он создавал годами личным трудом. Если я надавлю на нужные точки, он возьмет опекуна Коринны за глотку. А это спасет Кирилла.

Мне немного надо.

— С тех пор, как Зверь у них, они жгут все, что вам принадлежало.

Руслан стоял ко мне спиной, но эта спина напряглась.

— Он мне звонил, глумился, — мой голос задрожал. — Я ничего не смогу сделать. Я пыталась с ним договориться, но ему ничего не нужно от меня. Угроз моих он не боится.

— И чего ты хочешь? — хрипловато спросил он.

Тон был вопросительно-угрожающим. Он раскусил мою хитрость и Руслану не нравится, куда я веду.

— Поговори с ним ты, — в горле внезапно пересохло, и я сглотнула.

Глупо на что-то надеяться, и о чем-то его просить после того, как кидалась на него с ножом. Он с трудом спасся: благодаря неимоверной удаче, и хитрости. Захочет ли вообще раскрывать, что жив? Ведь обвинений в убийстве с него так и не сняли. Черт. Куда ни сунься, кругом тупик.

И если даже позвонит — Руслану тоже нечего предложит. Нечем угрожать. Пат.

— И что будет дальше? — допытывался он. — Если я вытащу брата — что? Ты выйдешь за него замуж? Будешь жить с ним?

Вопросы поставили меня в тупик. Да, конечно, он слышал о подготовке свадебной церемонии — к тому моменту уже был на свободе. Знает и о похищении Зверя.

В детской повисло напряженное молчание.

Я и сама не знаю.

Я понимаю, что его бесит. Сначала все казалось простым, но не теперь, когда есть ребенок и перспектива моего брака с другим. Сердце на части не разорвешь. И я сама еще встану перед этой дилеммой, когда придется время, и Зверь будет в безопасности. Ребенка Руслан не отдаст. А я не уйду без него к Зверю. И с Русланом не останусь. И в этой ловушке каждый из нас.

Но сейчас я думала о том, как его спасти, а не о наших распрях.

Почему он этого не видит? Впрочем, когда Руслана посадили, Зверь сам вздохнул с облегчением. Я снова ощутила сверлящую боль в груди. Так было с самого начала. С самого начала они спорили и дрались из-за меня.

Только Руслана Зверь все равно не собирался прощать врагам! Он говорил, что обязан отомстить за его смерть, раз уж тот погиб, иначе будет выглядеть слабым в глазах окружающих. Это будет сигналом к тому, что пора и его в расход.

И пусть у меня нечем прижать опекуна Коринны, но есть чем Руслана.

— Если все узнают, что ты вернулся и оставил брата в руках врага… Особенно он. Ты сможешь вернуть прежнее влияние? Или зачем ты вернулся?

Руслан сжал челюсти. Ему безумно не нравилось, что я давлю на него.

— И откуда они узнают?

Я красноречиво промолчала.

Он хмыкнул, взгляд зачерствел, но он думал. Мои слова ему не нравились, но он понимал, что я права.

— Расскажи про ребенка? Что с ним? Как здоровье? — сменил он тему.

— Зверь…

— Я тебя о ребенке спросил! Пока не разберусь с ним, оставлю брата чужим заботам! И чем дольше ты тянешь, тем меньше от него останется к утру.

Я испытала облегчение, несмотря на жестокость слов. В груди ослабла невидимая струна. Значит, он все же поможет. Не хочет обсуждать это, потому что решение ему не нравится, но поможет!

Я вздохнула и на дрожащих ногах подошла к инкубатору.

— Уже лучше. Малыш подрос, утром его достанут из инкубатора. Наконец-то я подержу его на руках…

— Инвалидом будет?

Я взяла паузу, потому в сердце что-то екнуло, будто ниточка оборвалась. Ну как на такой вопрос ответить? Хотя я понимала, почему он спрашивает. Руслан слишком материалистичен, чтобы верить в чудеса. И жизнь его не раз обламывала. И один сын — пусть приемный, но инвалид — у него уже есть.

— Не знаю. По зрению нет. Остальное все пока слишком зыбко. Будет ясно, когда малыш будет дальше расти.

Это честно. Руслан должен оценить. Никаких розовых облаков и ложных надежд — лучше, чем пощечина от реальности.

Он вздохнул.

— Вызови врача. Я хочу взять его на руки.