Проданная в рабство

– Я его учила, – произнесла я, пережевывая вкусную еду и предотвратив последующие вопросы, произнесла: – У меня на родине принято жевать во время трапезы, у нас говорят: когда я ем, я глух и нем.

К счастью Парма была не обидчивой девушкой, она кивнула и принялась за еду.

Я работала на ресепшене клиники. В мои обязанности входило записывать на прием птиц, принимать звонки, фиксировать отчетность по результату врачебной консультации. Мне казалось, что это игрушечная больница, в которую скучающие богатеи заезжают в качестве развлечения. Своими мыслями я поделилась с Идрисом, чем насмешила его.

– Недавно приехал мужчина и расплакался, когда ты поставил диагноз, что его питомец не сможет больше летать! Это странно! – возмутилась я.

– Поверь мне, Айсу, животные намного лучше людей… Они честнее… и не разбивают сердца!

Я густо покраснела, предположив, что птичий врач имеет в виду меня – мое нежелание быть с ним вместе, но он словно прочитал мои мысли и успокоил, заверив, что не держит обиду.

– Я все понимаю, Айсу… Недавно наша Парма призналась мне в любви, и я понял, что ты чувствуешь! Поэтому обещаю тебе больше не докучать, но ты обязана поговорить с этой индийской женщиной, чтобы она поменьше болтала о кама-сутре!

Я рассмеялась, пообещав деликатно намекнуть влюбленной приятельнице, чтобы она не забывала о приличиях. Я протянула Идрису руку, уточнив:

– Друзья?

– Ты должна побывать на соколиной охоте, чтобы понять прелесть этих можно сказать священных птиц. Ты изменишь к ним свое отношение! В выходные?

Я кивнула. Мне нравилось, что доктор оставил меня в покое, и больше не будет докучать своей любовной лирикой.

Мы с Пармой сняли небольшую квартиру в соседнем квартале, и я переехала из лачуги в хороший дом. Идрис. Как и обещал, повез меня на охоту.

– Я, конечно, не могу позволить себе несколько птиц и шикарный эскорт, – оправдывался он. – Моя птица живет на обычной ферме, там его вынашивают.

– Что делают? – удивилась я.

– Вынашивают – то есть тренируют. Сокол должен адаптироваться, привыкнуть к людям, к лошадям.

– Вынашивают… словно это ребенок. То есть по истечению определенного срока рождается настоящий охотник?

– Я не думал об этом процессе, как о рождении, – рассмеялся Идрис, – Но мне нравится ход твоих мыслей.

Мы приехали в пустыню. Сокола доставили прямо с фермы к месту охоты. На нем был специальный чехол-маска – так птицу временно лишали зрения, чтобы она не паниковала. Идрис посадил ее на перчатку и запустил в небо.

– Теперь идем в машину! Наш сокол полетел за дичью! – произнес доктор, азартно сверкнув глазами.

– Мы должны ехать за ним? – я пыталась разобраться в правилах охоты.

– Конечно, он ведь не собака, чтобы притащить к нам добычу. Он голоден и ищет еду. Если нам повезет – возможно, и птичка оставит нам немного мяса.

– Он выглядит таким… свободным! Хотя и имеет своего хозяина! – произнесла я, наблюдая за тем, как парит сокол.

– Эта птица – не питомец, она скорее партнер человека.

Охота оказалась приятным времяпрепровождением. Когда начало темнеть, Идрис развел костер и пожарил здоровенную змею, добытую птицей. Сытого сокола отправили обратно на ферму. Мы были вдвоем, и все казалось милым, если бы мой друг не попытался меня поцеловать.

– Я говорил со своим другом, он сказал, что русские отличаются от арабок, они темпераментные и любят, когда мужчины настойчивы, – воскликнул он и повалил меня на песок. Кроме нас в пустыне никого не было, сопротивляясь, я только раззадоривала доктора, который, как мне казалось, терял над собой контроль.

– Я хочу вам показать одну вещь, Идрис, чтобы вы меня поняли! – прошептала я, перестав его отталкивать. Я обмякла, и это охладило пыл возбужденного мужчины.

Я сняла абайю, под которой были надеты обычные лосины и тонкая футболка, которую я задрала, чтобы продемонстрировать свою изуродованную спину.

– Отвратительно! – выдохнул он, отвернувшись, после чего извинился за свое поведение.

– Это сделали с тобой русские? Какой-то ритуал?

– Нет, – отозвалась я, опустив футболку. – Меня похитили бедуины и удерживали в плену несколько месяцев.

– Ужасно… мне жаль, Айсу. Боюсь, ты не сможешь найти себе приличного мужа! – выдохнул он, предложив поторопиться к машине, потому что завтра с утра у него запланирована важная встреча.

В автомобиле мы не обронили ни слова. Он привез меня к дому и торопливо попрощался.

– Если Вам неприятно будет видеть меня в клинике, то я могу уйти, – уточнила я. Голос мой дрогнул, мне не хотелось менять место работы.

– Я же не монстр, Айсу! Я думал ты чистая… Эти дикари, как я слышал, приучают женщин к разврату. Если ты выбралась от них живой и тебя не продали, значит, ты дала свое согласие на то, чтобы тебя… ну, ты понимаешь! Прости, но я не могу быть тебе другом!

– Я понимаю… Прости меня, Идрис…