Проданная за бесценок (СИ)

Хорошенько замахнувшись, граф нанёс удар кнутом по спине Милы. Этот был гораздо больше и массивнее предыдущего, а учитывая то, насколько был зол блондин, удар нанёс в разы больше урона и без того ослабленному телу девушки, которая отчаянно закричала, что есть сил. Кнут легко рассёк кожу Милы и по спине уже стекала небольшой струёй кровь. В ответ на надрывные рыдания несчастной граф нанёс ещё один удар, а затем ещё и ещё, но заметно слабее. Теперь, они едва ранили кожу, оставляя заметные следы из которых сочилась кровь. Мила без сил упала на пол. Её не интересовало, что теперь будет делать Сейн, ведь тело совершенно не слушалось её, но боль не давала отключиться. И потому, она безвольной куклой лежала на ледяном полу в ожидании дальнейших действий. В душе она молилась, чтобы это скорее закончилось и её, наконец, оставили одну, чтобы эта бесконечная пытка боли прекратилась.

Будто бы услышав её молитвы, граф, отряхнув от крови кнут, стал скручивать его.

 — Хм, надеюсь, ты усвоишь урок, сучка. — надменно бросил Сейн, громко хлопнув дверью, после заперев её на ключ, о чём свидетельствовал шум в замочной скважине.

Оставшись, наконец, в полном одиночестве, Мила свернулась калачиком и зарыдала. Теперь, она одна в холодной, совершенно пустой камере. В ушах звенело. Свежие раны болели, жгли, а старые неприятно тянули. В полном унынии, стараясь стерпеть столь сильную физическую боль, девушка пыталась уйти в мысли, отвлечься от холода, сковывающего её тело и жара, что обжигал раны. ” Интересно, как там родители? Братик? Может, хоть ему в этой жизни повезёт больше» — с ещё большей грустью думала она. Воспоминания о родителях, о том, как они поступили с родной дочерью с новой силой разрывали сердце. — «Интересно, когда братишка вырастет, он ещё будет помнить меня?». Мила пыталась вспомнить хоть что-то хорошее, выбраться из бездны боли, страданий и ужаса. Она мысленно перенеслась к любимым яблоням на поле. Будучи ребёнком, она так любила отдыхать под ними, пока отец в поте лица вспахивал тогда ещё плодородные поля, а мать трудолюбиво ухаживала за скотом. Соседский мальчишка, Кай, в тайне от родителей тогда прибегал к ней с небольшой книжечкой и пытался научить её читать, ведь его отец, пока не разорился, был довольно важным человеком и, оказавшись даже в столь ужасном положении, не отчаивался и стал учить своего сына всему, что знал сам, надеясь, что тот вырастет и восстановит честь фамилии. Да, тогда, слушая паренька, который мечтал о большем, о том, что не свойственно бедным слоям населения, фермерам, ремесленникам, Мила и сама стала хотеть большего, мечтать. «И где я теперь?!» — внезапно больно разрезала прекрасные воспоминания жестокая реальность, заставив девушку надрывно закричать. Вся боль, страх, ужас последних событий выразилась в этом звуке, полном отчаяния. Заливаясь слезами, Мила не заметила, как отключилась. День за днём медленно тянулись, сменяя друг друга. На сутки Миле выделялось по десятку глотков воды, не больше. Графа она не видела, как, впрочем, и других людей. Спустя пару дней раны, так нуждающиеся в уходе стали гноиться и приносить всё больше боли. Слёзы высохли, закончились. Мила стала терять счёт времени. Сколько прошло? День? Неделя? Месяц? Девушка не знала. Единственной радостью для неё была мимолётная милость охранника в виде кусочка хлеба, иногда появляющегося вместе с водой. Сил уже не было ни на что. Мила просто лежала целыми днями, пронизываемая холодом, стараясь не двигаться, ведь от каждой попытки сделать что-либо раны давали о себе знать, распространяя боль по всему телу. Практически полное отсутствие еды отразилось как на желудке, который к тому времени уже забыл, что существует, так и на формах девушки. «Неужели, я умру здесь, так?» — с печалью подумала девушка. Внезапно, дверь открылась. Без единого слова охранник поднял Милу, накинул на неё подобие плаща, связал руки и ноги, а после, забросив на плечо куда-то понёс. К удивлению девушки, вскоре она оказалась на улице. С непривычки глаза уже бывшей пленницы, забывшей, что такое солнце болели, и потому она с трудом различала, что находится впереди. Когда стражник подошел чуть ближе, Мила, наконец, смогла различить небольшую карету и крытую повозку позади неё. Неподалёку граф что-то оживлённо обсуждал с огромных размеров мужчиной. Казалось, он весил тонну. И, примерно столько же он навесил на себя золотых украшений. Внезапный приступ кашля выдал появление девушки. От вечного воздействия холода он стал постоянным спутником Милы. Огромный незнакомец незамедлительно подошел к ней и стал оценивающе осматривать девушку.

 — Хилая, конечно… — он скривил лицо, — но, ничего, мы найдём, к кому тебя пристроить. Многим нравится, когда их обслуживают худющие девочки. Им нравится, что с вами можно легко делать, что вздумается, — теперь, на лице незнакомца появилась противная ухмылка. — Ну, ладно, закидывай её в повозку и я трогаюсь. — Объявил тот, приближаясь к карете.