Проданная замуж

Когда все-таки удалось заснуть, мне приснилась свадьба. Веселилась огромная толпа народу, а в центре сидела и улыбалась какая-то девушка. Она выглядела ничем не хуже Тары в день ее свадьбы, и, когда я посмотрела на нее, та встретила мой взгляд и заговорщически улыбнулась. Я ответила тем же. Танцующие гости вихрем пронеслись между нами, и я проснулась.

В течение следующих нескольких дней никто не вспоминал о свадьбе. И я в том числе. Я начала надеяться, что все забыли о ней, а может, это на самом деле была глупая шутка матери. Все занимались обычными делами, как происходило всегда со дня нашего приезда.

Несколько дней спустя, едва мы успели закончить завтрак, в ворота вошел Акбар в сопровождении своего семейства и еще нескольких человек. Все они были нарядно одеты, словно собирались на какое-то торжество, и я решила, что они пришли сюда, чтобы забрать с собой мать, поскольку в нашем доме никаких приготовлений к празднику не происходило. Мать вышла из дома в красивой одежде и велела Каре отвести меня в комнату, где мы жили, и переодеть.

Переодеть? Что это значит?

— Переодеть для чего? — спросила я Кару, когда мы вошли в комнату.

— Для торжества по поводу твоей свадьбы, глупенькая, — ответила тетя, улыбаясь, будто мы играли в какую-нибудь игру.

Выходить замуж? Сегодня? Когда Тара выходила замуж, приготовления заняли целую вечность: одежду подобрали заранее, дом украсили, родственники и друзья приходили в гости, пели песни, играли на музыкальных инструментах и танцевали. Было весело. Вечером накануне дня свадьбы все женщины и девочки, сев в круг, стали выводить на руках узоры хной. А здесь прошло шесть дней, но никто не приходил петь песни, украшать мои руки, делать мне прическу, играть на музыкальных инструментах или шить одежду.

Кара сказала, что у нее есть красный наряд, который я и надену. Я представила свадебный наряд Тары — восхитительный красный шальвар-камиз и красный же шарфик, украшенные золотой вышивкой, — и ее великолепно накрашенное лицо с золотыми точечками вокруг глаз и красной помадой на губах, в тон одежде. А еще золотое ожерелье и браслеты, сияющие в лучах солнца. Что ж, может, вся эта затея не так уж плоха.

Но Кара вытащила из-под кровати большой чемодан, достала из него простой красный шальвар-камиз и принялась его гладить. Одежда выглядела поношенной и совсем не походила на сверкающий наряд Тары. Кара сказала, что этот наряд принадлежал ее дочери.

— Он дорогой, — сказала Кара. — Дочь взяла его пару лет назад и надела всего несколько раз, а потом забеременела и больше не могла носить.

Кара вручила мне одежду и велела переодеваться, потому что вскоре должен был прийти имам.

Я нехотя взяла шальвар-камиз и надела его. Он оказался мне великоват, рукава свисали ниже запястий, но Кара заявила, что я выгляжу хорошо.

В эту минуту в комнату вошла Нена.

— Давай я тебя причешу, — предложила она, беря в руки расческу.

Я в немом оцепенении сидела на кровати, пока Нена расчесывала мне волосы и стягивала их в хвост. Потом она стала передо мной и окинула меня внимательным взглядом.

— Ты чудесно выглядишь, — сказала она с улыбкой и кивнула. — Тетушка, у вас есть какие-нибудь украшения?

— Нет, она и без них хороша.

Я твердила себе, что это, должно быть, репетиция, я не могу на самом деле выйти замуж, не сегодня. Я была без макияжа, без украшений, а одежда была старой и не подходила по размеру. Я и без зеркала знала, что выгляжу далеко не так великолепно, как когда-то Тара. Мне стало тошно от страха. Горло сдавило, когда Кара вручила мне красный шарф. Я обвила шарф вокруг головы, а тетя опустила его мне на лицо. Она вышла из комнаты, и я расплакалась.

Нена похлопала меня по плечу.

— Ах, Сэм, не плачь. Всегда грустно оставлять родительский дом, но все будет хорошо.

Но я плакала по причине, которую не могла объяснить Нене.

А потом вернулась Кара, ведя за собой имама.

— Здравствуй, дочь моя, — произнес он тихим невнятным голосом. — Просто повторяй все, что я скажу.

Имам заговорил по-арабски, настолько тихо, что мне с трудом удавалось разбирать его слова.

Я повторила те несколько слов, которые поняла, а остальное было просто бормотанием. Несколько минут спустя имам с тетей покинули комнату.

Нена обняла меня.

— Ты скоро уйдешь из этого дома. Но уверена, что через несколько дней ты сможешь прийти сюда в гости.

В комнату вошла мать и сказала:

— Тебе пора идти. Ты отправишься с семьей мужа в свой новый дом.

Мужа? Я попыталась встать, но мои колени подогнулись, и мне пришлось быстро опуститься на место, чтобы не упасть. Я взглянула на мать и снова расплакалась.

Мать просто схватила меня за руку и потащила к двери. Она указала на дядю Акбара.

— Теперь это твой отец, а это твой муж, — добавила она, указывая на одного из братьев, на лице которого сияла улыбка.

«Нет, нет! — подумала я. — Это не может быть правдой! Мне снится кошмар».

— Вперед, — бросила мать и подтолкнула меня в направлении мужчин, с которыми я была едва знакома.

Я попыталась сказать, что не хочу идти, но не смогла выговорить ни слова. Я попятилась вглубь комнаты.