Продать душу

– Ключевое прилагательное в твоей фразе – НАШЕМ! – последнее слово он произнес с нажимом. – Откуда ты взял, что этот мир – твой? Тот, к которому ты привык?

– Да, действительно… – пробормотал я несколько раздраженно. – И с чего бы я это взял?

Я прошелся по зале, стараясь казаться непринужденным и расслабленным, – и, судя по насмешливому взгляду Дона, нисколько в этом начинании не преуспев. Чтобы нарушить гнетущую тишину, с деланной беззаботностью заметил, неопределенно взмахнув рукой:

– Подумать только, оказывается, канделябры могут освещать вполне неплохо!

– Вообще-то освещают не сами канделябры, а вставленные в них свечи, – с усмешкой поправил он, внимательно следя за каждым моим жестом, что изрядно меня нервировало.

– Да, да, – согласно покивал я, хотя проблема освещенности заботила меня в данное мгновение меньше всего на свете.

Дон после минутной паузы сказал:

– Продолжая тему твоего и моего миров. Взгляни на свою одежду!

Я с недоумением опустил взгляд, рассчитывая увидеть родную кожаную куртку, но вместо этого обнаружил что-то наподобие темно-болотного бархатного пиджака, расшитого серебряного нитями и украшенного стразами. Никогда в жизни я не вышел бы в подобном одеянии на улицу! Охнув, я схватился за кружевной ворот белоснежной блузы и вслух застонал:

– Что ты со мной сотворил?! Я не хочу в этом ходить!

– Здесь так принято, – равнодушно обронил Дон. – И лично я ничего не творил. Творит сама реальность, подстраивая окружение под себя. Ты не можешь быть в моем мире таким, как в своем. Понимаешь?

– Нет! – зло возразил я. – Ты-то остался прежним!

Он с улыбкой взглянул на собственный длинный черный плащ и легко пояснил:

– Я специально одеваюсь таким образом, чтобы оставаться своим в любом мире. Мне, знаешь ли, приходится много путешествовать!

– А что еще в моей внешности изменили?! – в бессильной ярости прошипел я. – Прическу?

Я ощупал волосы, и мои худшие подозрения подтвердились – короткий ежик превратились в мягкие кудри.

– Подойди к зеркалу и сам посмотри, – предложил Дон, явно забавляясь.

Я послушался и почти бегом приблизился к зеркалу в золоченой раме, занимавшему полстены. Впившись взглядом в отражение, я принялся изучать масштабы потерь.

Брюки оказались еще хуже клоунского кафтана: чересчур узкие, черные, блестящие, напоминающие лосины, а сверху – нечто наподобие шаровар до середины бедра такого же ужасающего болотного оттенка, что и камзол. Лаковые сапоги с острыми носками, множество серебряной вышивки и прозрачных переливчатых камней, бархатный черный берет с белым пером… Лицо и фигура, благодарение небесам, остались прежними, но прическа! Волосы каким-то чудом умудрились отрасти до середины шеи и предательски завились – я знал за своей шевелюрой эту несносную особенность, которой очень стыдился.

– Я похож на шута! – обреченно пробормотал я. – Кошмар, полнейший кошмар…

– Дело привычки, – не согласился Дон. – Здесь все так одеваются, поэтому это кажется вполне нормальным.

– Кажется! – сердито передразнил я его. – Именно что кажется!

– Боюсь, перемена в облачении далась тебе труднее всего, – с удивлением констатировал Дон и недоуменно покачал головой. – Ладно, быть может, не откажешься поужинать со мной?

– Поздновато ужинать, – ворчливо отозвался я из чувства противоречия, но проклятый аппетит, разбуженный переживаниями, победил гордость. – Хотя можно.

– Тогда пошли, – усмехнулся Дон.

* * *

Столовая оказалась достаточно просторной, хотя и уступала размером покинутому нами залу. Неверный дрожащий сумрак, создаваемый несколькими свечами в центре стола, действовал угнетающе. Да и вообще, антураж был «тревожным»: каменные стены, неровные и шершавые, в углах таятся густые тени, потолок теряется во мраке… Я невольно поежился.

И все-таки кое-что в этой темной сырой комнате радовало глаз. А именно – многообразие блюд, расставленных на длинном и узком деревянном столе. Число яств превосходило десяток, и каждое источало необыкновенно аппетитный аромат, вызвавший голодный спазм в моем желудке. Я сглотнул, пытаясь справиться с инстинктом, побуждающим без раздумий наброситься на еду, и выдавил из себя неправдоподобный смешок:

– Заманчиво смотрится, а?

Дон кинул на меня внимательный изучающий взгляд и, коротко кивнув, сел на один из многочисленных стульев с высокой резной спинкой, легким приглашающим жестом указав на соседний. Я устроился напротив и нетерпеливо осведомился, с вожделением поглядывая на исходящее густым паром рагу:

– Можно угоститься?

– Подожди, тебя обслужат, – с кривой усмешкой обронил Дон, и я непонимающе обернулся.

Оказывается, помимо нас в столовой находилось еще три человека: двое мужчин в простых черных костюмах и довольно молодая женщина в форменном коричневом платье до щиколоток. Я разочарованно вздохнул – девушку нельзя было назвать несимпатичной, но выражение ее лица оставалось отсутствующим, взгляд безучастно скользил по окружающим предметам, ни на чем не останавливаясь, в бледной исхудалом лице – ни капли эмоций и жизни…

– Кто это? – почему-то шепотом спросил я.

Дон равнодушно пожал плечами:

– Рабы.