Продавец фокусов

— Мария, — обмякла на табуретке баба Вера. — Какой позор! Ты связалась с мафией! Признайся, ты торгуешь наркотой? Или поставляешь студенток на панель? А может быть, ты — киллер? За что такие деньги?!

— Баба Вера! — возмутилась я. — Нельзя смотреть столько детективных фильмов! Это деньги не мои, а Любашины… — и я рассказала ей всю историю про фикус и фокус.

Тетушка зябко передернула плечами и поплотнее запахнула шерстяную кофточку, ловко заштопанную на локтях, воротнике и спине.

— Холод собачий, а они еле топят… — проворчала она. — Когда Любаша возвращается из предсвадебного путешествия?

— Вчера звонила, сказала, что после праздников. А там — кто знает, вдруг ее в Сочи пропишут?

Баба Вера достала из холодильника бутылку кефира.

— Ты вот что, деньги Любаше не отдавай, они тебе причитаются за моральный ущерб во время продажи фикуса, — разлила она белую жидкость по чашкам. — Хорошо бы выяснить, доллары настоящие или фальшивые? В передаче «Умелые руки» рекомендовали поджигать купюру. Настоящие — горят черным пламенем… Нет, не будем поджигать, жалко… Вот, одну бумажку завтра в обменном пункте поменяешь, а остальные — спрячем, в приданое тебе пойдут… Ну, обмоем прибыток!

Мы чокнулись чашками с кефиром.

— Куда бы их спрятать? — задумчиво промокнула баба Вера губы тряпочкой из старой наволочки, которую она использовала в качестве носового платка. Во всех фильмах бандиты не любят расставаться со своими денежками надолго. Ага! Неси рюкзак с нитками из кладовки!

В нашей квартире имелась замечательная темная комната, попросту кладовка. И чего там только не было!.. Баба Вера, воспитанная в строгих правилах тотальной экономии, никогда ничего не выбрасывала. В чемоданах, коробках, ящиках и мешках хранились удивительные вещи, начиная с чепчиков и пинеток неизвестных младенцев и заканчивая полотером с ручным приводом. А главное, тетушка помнила, где что лежит!

В застиранном до белесого цвета брезентовом рюкзаке, с которым ходил в походы на заре молодости ее покойный муж, баба Вера держала клубочки разноцветной шерсти, смотанные из тех изделий, которые не подлежали хранению, даже по тетушкиным меркам.

Среди клубков пряжи я обнаружила свернутую в трубочку школьную тетрадь, скромно озаглавленную: «Мои гениальные мысли о Вечном». Баба Вера взглянула на титульный лист и иронично хмыкнула.

— Петр Силантьевич, царствие ему небесное, на закате дней баловался. Вряд ли это может быть интересно. Положи куда-нибудь, я потом приберу.

Из любопытства я открыла первую страничку, где корявые буквы разбегались вкривь и вкось, и прочла: «Боже мой! Неужели никто до этого не додумался за две тысячи лет?! Непостижимо! Стоит внимательно вникнуть в текст «Нового Завета» и все встает на свои места! Я знаю, что произошло на Земле в тот день, когда воскрес Иисус Христос!..».

Я отложила тетрадь и решила при первом же удобном случае выяснить, что же случилось на Земле в тот день, когда воскрес Иисус Христос. Баба Вера вынула из аптечки пачку импортных горчичников и завернула их в газетный лист из-под долларов. «Кукла» получилась — на зависть мошенникам-кидалам. Купюры мы сворачивали в плотные прямоугольнички и наматывали на них нитки.

За этой кропотливой работой мы скоротали вечер. Баба Вера смаковала подробности продажи дерева, возмущалась нерадивости наборщиков, допустивших досадную опечатку, удивлялась, зачем солидным людям мог понадобиться фикус с фитонцидами убойной силы, смеялась над эпизодом выноса дерева, придерживая рукой вставные челюсти, чтоб не выпали, и строила планы относительно моей гипотетической свадьбы с учетом нежданно привалившего материального благополучия.

— Как там Лаврентий? Не скучает без Любаши? — поинтересовалась баба Вера, как всегда, неожиданно меняя тему разговора.

— Не скучает: ест да спит. Поправился в боках. Вот только балуется без присмотра: дверцы кухонных шкафчиков открывает и шастает там. Пойду, проведаю его, — распрямила я уставшую спину.

Кот встретил меня довольным урчанием. Я насыпала ему новую порцию сухого корма, размяла содержимое консервной банки, обновила воду в миске и почистила пластмассовый ящик с песком. Кухонные шкафчики были закрыты, Лаврентий Палыч вел себя прилично. Я попрощалась с полосатым хозяином дома, который почему-то не торопился набрасываться на еду, а пошел провожать меня в коридор. Взявшись за ручку двери, я остановилась в нерешительности: что-то в Любашиной квартире было не так. Мы с Палычем вернулись в комнату, заглянули на кухню, еще раз проверили туалет и кладовку. Что-то не так!

И тут меня осенило: след из-под кадушки с фикусом! Его не было! После выноса дерева, на полу остался черный круг, а сейчас на паркете красовалось светлое пятно. Я опустилась на колени и дотошно обследовала место происшествия. Кто-то аккуратно отциклевал поврежденный участок.

— Товарищ Берия, мы не можем мириться с такими упущениями в работе… уселась я на пол и еще раз ковырнула ногтем деревянные плашки.

Кот пристроился рядом и тоже уставился на пол немигающим взглядом.