Продавец слов: Она

«Несите аккумуляторы, ребята! Тут ходит настоящая электростанция», — старалась отшутиться и отвлечь свой разум. Заставить глаза не видеть его рельефные не по возрасту бицепсы и торс.

— Весьма, — тянула с ответом, жадно изучая его и наиграно щурясь, — Весьма!

Митя сел рядом. Нотки цитруса сильнее проявились, и я с наслаждением вдохнула знакомый, по-своему родной запах.

— Весьма… информативный ответ, — у него вырвался легкий смешок. Я поставила ладонь под щеку и посмотрела на него в упор.

«А вдруг это последний раз?», — неожиданно пронеслось в мыслях.

Я больше не могу быть уверена. Пусть он останется в моей памяти таким: счастливым, улыбчивым, смуглым…заботливым и щедрым. И еще много прилагательных с окончанием на «-ым». Ничто не вытравит из моей памяти наши проказы. Драки. Кино в час ночи. И даже угон транспортного средства.

Все останется при мне. В уголке моей памяти, где светлая точка, словно звезда с неба, будет ярко светить. Будет теплом отзываться в душе, согревая меня в морозные зимние дни и ночи.

— Как он тебе? — Митя вернул меня из воздушных планов обратно на твердую землю. К себе.

— О ком ты?

— О твоем новом ухажёре, — кивая куда-то в сторону, пояснил Митя. Я обернулась и поняла, что он говорил о Глебе.

— Он не ухажер, — закусывая губу, я подумала о том, что многие используют слово «ухажер», но оно совсем не вдохновляет. Наоборот отталкивает. Заставляет сторониться человека которого назвали «ухажер», будто это что-то скверное. — Это Глеб. Мой одноклассник. Новенький. Он просил составить ему компанию на игру.

— Угу, — угрюмо и с трудом Митя зафиксировал сказанную мною информацию. — Ему же не нужно говорить о том, что если он обидит мою…кхм… подругу, то я приду за его душой? — приподнимая в своей привычной манере бровь, спросил друг.

— И телом? — прозвучало ужасно, но меня это повеселило. Митя хочет, чтобы у меня все было хорошо. Чтобы никакой ухажер не оставил рану в моей душе. — Не волнуйся, он знает, что у меня есть братья, — заверила я его, подмигивая.

— Кстати, как Наиль? Вы…помирились?

— Ты знаешь?

— Спрашиваю.

— Помирились, он заходил в перерыве, — я тяжело сглотнула ком в горле. — Он хороший мальчик. Умный. Он все понимает. Он…

— Матвей! — писклявый голос разнесся по залу и еще раз вокруг прокатилось эхо.

На трибунах было пусто. Я оглянулась, чтобы проверить. А Митя повернулся в сторону откуда его звали.

— Матвей, ну сколько можно? — недовольно выдала девушка. Та самая. Его блондинка.

Что? В пору мне говорить «твоя краля» или «пассия» или того хуже «барышня»? Думаю, «вертихвостка» подошла бы, как описательное слово, но звучит, как оскорбление. Оставлю просто «его водитель».

— Нам домой еще два часа тащиться! Ты видел, что на дорогах?

— Уже иду. — Митя повернулся ко мне и видимо ему не понравилось мое выражение лица. Не знаю, что на нем было «написано», но в тот момент я продолжала примерять к этой девушке синонимы.

«Может все же «мамзель»?», — еще один вариант всплыл в рассуждениях.

— В чем дело? — с легкими нотками негодования, спросил Митя.

— Не твой типаж, — поджимая подбородок, заявила я.

— Между прочим, это Вика.

— А-а! Вика, — наиграно протянула я, скрепляя пальцы в замок, чувствуя, как волнение подступает к горлу. — Вика — это другое дело.

— Ты ужасна, — шикнул он.

— А ты тупой, раз с ней только потому, что она старше и вдоволь может катать тебя на своей дорогой тачке, пока твое корыто ржавеет зимой.

— С чего ты взяла что я с ней из-за этого? — Митя перешел на тон выше.

— Она тебе не подходит.

— Она не галстук! — огрызнулся друг.

Повисло молчание. К нам подошел Глеб и с опаской, как бы издалека спросил:

— Все хорошо?

— Да! — в два голоса заявили мы. Митя тяжело вздохнул и добавил: — Ты пойди лучше. Отсюда.

— Дана, тебя проводить?

— Иди отсюда, пока можешь!

И я кивнула Глебу. Пусть убирается подобру-поздорову. Как бы не был зол Митя, я была уверена, что он никогда меня не обидит и уж точно не ударит.

«Я в безопасности!»

Дождавшись когда Глеб покинет зал, Митя продолжил:

— Ты отказала мне, забыла? Хотела остаться друзьями. Я стараюсь, а теперь ты устраиваешь сцену? Как это понимать?

— Я хочу, чтобы ты был счастлив…

— Я счастлив! — Митя вскочил с места. — Прими это или убирайся из моей жизни!

Это было больнее, чем пощечина, чем удар под дых. Такие слова не тоже самое, когда мы в пять лет говорили родителям, что обиделись друг на друга до самой смерти. И клялись, что никогда-никогда не простим друг друга. А через пятнадцать минут в слезах и соплях не в силах молчать и играть друг без друга — мирились на мизинчиках.

Я смотрела, как угрюмый и обиженный мною Митя уходил прочь.

Вот сейчас точно был последний раз…

⸎ ⸎ ⸎

Еще неделю город обсуждал как позорно проиграла волейбольная команда. Даже мама, никогда не интересовавшая спортом, спросила:

— Ну прямо на столько все было плохо?

— Они старались…Митя, оказался сильнее. Ну, то есть, его команда, — быстро поправила себя.

— Вы общаетесь? — как-то грустно спросила мама.

— Нет, — тихо ответила, склоняясь над кружкой чая.