Продавец снов

Сумелидий почувствовал, как его тело сделалось ватным. Стены стали смыкаться, оставляя ему жалкое пространство. И лишь только он закрыл глаза, проваливаясь в сон, как его разбудил шум хлопнувшей двери. В палату ввезли каталку. На ней лежал человек с забинтованной, как у Ираклия, головой.

Санитары ловко переложили его на соседнюю койку.

– Вот мы вам и соседа подселили, чтобы не скучно было, – сказала медсестра и с чувством выполненного долга удалилась.

Литератор всмотрелся в бледное лицо больного, и ему показалось, что он его уже где-то видел.

– Товарищ, – позвал его Ираклий.

Больной вздрогнул и, не открывая глаз, вытянул для рукопожатия руку:

– Никифор, – представился он.

В голове у литератора что-то затрещало, застрекотало, освежая смутные воспоминания в провалах памяти.

– Как же, как же, Никифор, – повторил Ираклий, припоминая в новом соседе того самого гражданина из автобуса, в панаме непонятного цвета.

Сосед приоткрыл один глаз, и вдруг его затрясло, как в лихорадке.

– Что с вами? – испуганно спросил Сумелидий, – Может, вам чем-то помочь?

От этого предложения гражданина затрясло ещё больше.

– Чего вы боитесь? – попробовал допытаться у него и сам уже начавший волноваться, Ираклий.

– Прошу вас, только ради Бога, не сочтите меня за идиота. Говорю вам как на духу: понимаете ли, и тот автобус, в котором мы ехали, и эта палата – всё это уже со мной было. Причём настолько явно, что на этот счёт у меня нет ни малейших сомнений.

– Что вы говорите? – Литератор от волнения присел на кровати.

– Да, да, определённо всё это я уже видел раньше, и, что не менее поразительно, вас тоже.

– Как это? – Ираклий от удивления буквально подскочил над кроватью.

– Мне даже тогда в автобусе захотелось вас расцеловать как своего очень старого знакомого, ведь не виделись столько лет. Вы не представляете, – пуская слезу, сказал Никифор, – как это радостно – увидеть родное лицо в толпе.

– Позвольте, позвольте… – Литератор возмутился от такой фамильярности.

– Да, да, извините. Вот что теперь я думаю: не съешь я свой проездной билет, может, всё и обошлось бы, – продолжал расшаркиваться Никифор.

– Не понял? – Ираклий на сей раз открыл рот.

– Прокомпостировали бы его, да и отпустили меня с Богом. Но нет, так отходили, чтобы не лез со своим счастьем, что всех святых угодников вспомнил. А ведь мог я тогда всё изменить… – Он обхватил голову руками и закачался, как осина на ветру. – Дурак, какой же я дурак! Вы понимаете меня? – Он посмотрел на Ираклия глазами побитой собаки. – Не съешь я билет, глядишь, и было бы всё совершенно по-другому, иначе. Вот вижу, и вам изрядно досталось…

– Так это всё из-за тебя, сволочь, – брызгая слюной, зло зашипел Ираклий. – Ты знал, чем всё это может кончиться и, несмотря на это, всё равно – сожрал!

– Я попросил бы без оскорблений. Да, сожрал, но я думал, может, обойдётся. Раз на раз – не приходится. Ну, очень уж был велик соблазн стать счастливым.

– Человек, только человек – кузнец своего счастья! – слетела с языка у литератора заученная фраза из пионерского детства, и добавил: – А не какая-то проклятая бумажка.

И вдруг Ираклий отчётливо вспомнил произошедшие с ним утренние события: автобусную остановку, физкультурников из общества «Динамо», свой портфель с анонимным содержимым. От этого литератора пробил холодный пот. В глазах потемнело. «Какой кошмар», – пронеслось в его голове. Зубы выдали барабанную дробь. – У-у-у, – простонал он.

Словно прочитав его мысли, сосед как-то странно ухмыльнулся:

– Судя по вам, не скажешь, что вы – счастливец. Ведь может так статься, что вовсе не я виноват во всём случившемся, а вы – этакий кузнец Вакула. И не делайте удивлённые глаза, и давайте без обид. Нельзя же исключать и того, что вы где-то что-то, скажем мягко, не так наковали. Вследствие чего, – он обвёл рукой палату, – всё это и приключилось. И я здесь очутился с вашей лёгкой руки.

Ираклий хотел возразить, но не смог. Мысли стали путаться, на ум не приходило ни одного веского аргумента, чтобы на сей счёт поспорить с соседом. «Неужели этот плут прав?» – подумал он и тряхнул ушибленной головой, отгоняя чёрные мысли, и непроизвольно втянул её в плечи, готовясь принять ещё один удар судьбы.

– Однако же, – продолжал рассуждать Никифор, – если глубоко посмотреть, в самый корень, так сказать, здесь интересная штука получается. То, что мы с вами встречаемся не в первый раз, это не дело случая, это – судьба, понимаете ли. Вот она где собака-то зарыта.

– Откройтесь, вы знаете, что будет дальше? – встрепенулся Ираклий.

– Знать, может, я и не знаю, зато догадаться несложно. Мы теперь с вами неразлучны, как сиамские близнецы. Вопрос лишь в том, то ли я – ваше наказание, то ли вы – моё. Хотя впрочем, это не меняет дела и не имеет никакого значения.

Ираклий представил свой дальнейший жизненный путь в этом неразлучным союзе, как его охватил необъяснимый ужас.

– Боже мой, – сорвалось с его дрожащих губ, – неужели это действительно судьба?

Глава 15