Продавец ужасов

Повязка рулевого пропиталась кровью, и он замотал рану сухим полотенцем. Благо, в шкафу всего было предостаточно. Оправившись от шока, он прислушивался к звукам на судне и выглядывал в окно. Вода блестела на солнце, как жидкое олово. Ветер дул порывами, поднимая мелкие волны. Погода не предвещала сюрпризов, в отличие от судьбы.

Сидеть безвылазно в каюте рулевой побаивался. А ну, как неизвестный враг прикончит Гену, хозяина, и до него доберется? Или чего доброго отправит яхту на дно? Лучше уж погибнуть в бою, чем праздновать труса и бросить товарища в беде.

Лавинского рулевой не жалел. Тот хоть и платил исправно, не жадничал, но больно был строг, придирчив и дотошен. До каждой мелочи докапывался и спуску команде не давал. Берег свою частную жизнь как зеницу ока. Не дай бог, лишнее слово обронить где-нибудь! Пощады не жди. Терпели, потому что где еще столько заработаешь.

Теперь, когда возникла угроза жизни, деньги потеряли свою ценность. Но время вспять не движется, и события назад не повернешь. Рулевой морщился от боли, его правая рука висела как плеть. А держать пистолет левой, тем более стрелять, было неудобно.

Бормоча ругательства, он приоткрыл дверь, осмотрелся и выскользнул наружу. Робкие шаги в полутьме коридора дались ему нелегко. Голова кружилась, на лбу выступила испарина, ноги дрожали. Он оперся о стену и не успел перевести дух, как где-то неподалеку раздались треск, хлопок и громкий топот.

Раненый медленно брел вперед, готовый в любой момент пустить в ход оружие. Вот только успеет ли он вовремя нажать на курок? Левая рука отчего-то затерпла, пальцы онемели. Но возвращаться назад в каюту смысла не было. Там он точно загнется, без вариантов. В глазах у него потемнело, он покачнулся, но устоял. А едва пришел в себя, кто-то вихрем налетел на него…

– Не стреляй, братец, это же я!

– Ты, Гена?

– Зачем ты вышел из каюты? – севшим от волнения голосом забормотал матрос. – Мы могли разминуться! Я к тебе бежал… Надо валить отсюда! Лишь бы до плотика добраться… и спустить его на воду…

– А хозяин где?

– Где, где, в Караганде! – дрожа от страха, выпалил Гена. – У себя он… в кабинете… живой или мертвый, не знаю. Я едва ноги оттуда унес!

– На вас кто-то напал?

– «Летучий голландец» хотел нас убить!.. Он это… сорвался со стены и прямиком к нам…

Несмотря на ранение, рулевой мыслил более здраво, чем его товарищ, и возразил:

– Ты гонишь… Какой еще голландец?

– Картина, блин! Что непонятно?.. Она в тяжеленной раме. Если ударит хозяина по голове, ему кранты!.. Я за дверь выскочил, а он не успел…

Гена умолчал о том, как изо всех сил удерживал дверь кабинета, чтобы взбесившийся «Голландец» не вырвался наружу, а когда в каюте стало тихо, задал стрекача. Он не удосужился проверить, что с Лавинским. Инстинкт самосохранения оказался сильнее долга. Но рулевому об этом докладывать не обязательно. Кто он такой? Рядовой член команды. Если уж перед кем и отчитываться, то перед Всевышним.

Самое время было вспомнить о боге! Гена закатил глаза и перекрестился.

– Эй, ты чего? – испугался рулевой. – У тебя крыша на месте?

– Я теперь ничего наверняка сказать не могу…

Раненый с тоской оглянулся по сторонам и застонал от боли и досады. Ситуация, совершенно очевидно, вышла из-под контроля. На судне творится что-то несусветное; где Лавинский, неизвестно. Если тот погибнет…

– А кто в случае чего будет отвечать за пленников в трюме? – спохватился он. – Мы с тобой?

– Мы только выполняли приказы…

– На нас повесят всех собак, Гена!.. Может, выпустим барышню с тем чуваком, пока не поздно? Ключи от наручников у тебя?

– Я в трюм спускаться не буду, – побледнел матрос. – Ну его к черту! Электричества нет, а потемках нас с тобой передушат, как слепых котят. Считай меня трусом, но я туда ни ногой! Эта посудина проклята! С ней что-то не так…

– Ладно, ты прав… Тогда бежим к рундуку за плотиком! – решился рулевой. – Ну ее к бесам, эту яхту вместе с хозяином и его пленниками! Пусть сам с ними разбирается…

* * *

У двери в кабинет Лавинского Илья замер и прислушался. Корней топтался сзади, подначивая его:

– Неужто, убьешь человека, патрон? Нехорошо!

– Не собираюсь я никого убивать… Просто припугну и попробую договориться.

– Хозяин яхты не из пугливых. А насчет «договориться»… Он тебе с три короба наобещает! Только верить ему нельзя. Ты что, лох конченый?

– Выбирай выражения, – шепотом огрызнулся Илья.

В кабинете стояла зловещая тишина. Как будто его обитатель умер или отсутствует. На судне полно других кают, где можно скоротать время. Лавинский мог перебраться в другое место.

– Этот тип крепкий орешек, – не унимался горбун. – Ты зубы сломаешь, и женщину свою не спасешь.

– Я сумею его убедить, что достану фетиш, если он оставит в покое Ирину.

Горбун скорчился в беззвучном хохоте и картинно схватился за живот.

– Насмешил, патрон! Я думал, ты умнее.

– Хорошо, что ты предлагаешь? Вызвать Лавинского на поединок?

– Отличная идея. Я готов быть секундантом на вашей дуэли.

Илья вышел из терпения и повернул ручку. Каюта оказалась открытой. Внутри все было разбросано. Спертый воздух отдавал водкой.