Продавец

Через время на кухне сидели все, включая Васю и Маню, при этом Вася была согласна на завтрак в виде каши, оказалось, что детям на завтрак обязательно дают кашу. В принципе, я помнила это, но отчего-то надеялась, что правило обязательнокашковости отменили. Маня же требовал блинчики. С вареньем.

— Папа, я буду кашу, а Маня не будет, он хочет блинчики.

— Детка, давай завтра, у папы много дел.

— У тебя всегда много дел, а Маня хочет блинчики.

— Маня — медведь, медведи любят мед.

— Дааа? А суп он вчера хотел!

— Это аргумент, — со смехом Настя.

Я не имела представления, какие именно блины ест Маня, все-таки он медведь, к тому плюшевый, но сказала.

— Я сделаю блины Мане.

— И мне, — Вася. — Только молоко в синей коробке.

Годы научили меня немногому, но печь блины я умела и, хотя молоко вызывало подозрение, на вид и на вкус оно было самым обыкновенным, так что через время Маня размазывал по своему плюшевому рту блин и варенье, а руки Васи были в тесте, потому что её занимал сам процесс, который, видимо, отличался от папиного. Скорей всего потому, что Вася сидела у меня на боку, обхватив меня руками, пока я переворачивала блин, а потом мешала ладошкой тесто в кастрюльке, вытираясь потом бумажным полотенцем.

— У тебя очень вкусные блины, Вася, — прошептал мне в ухо детский ротик, потом об мои волосы вытерли остатки теста, а потом на кухню зашел продавец, который в это время был в комнате, перебирая какие-то документы с Настей, и, как назло, на нем была сексуальная оправа.

Не знаю, возможно ли почувствовать желание облизнуть очки, но именно это я и почувствовала, когда идеальные пальцы собрали тесто с моего лица и, облизав, я услышала греховно бархатное:

— Спасибо…

Не знаю, возможно ли почувствовать желание облизнуть идеальные пальцы, которые пробегаются по шее, тогда как четырехлетняя девочка сидит на руках и держится одновременно за меня и за папу.

— Пожалуйста…

Не знаю, возможно ли почувствовать желание ощутить вкус губ на своих губах, когда по этим губам детской ладошкой размазано тесто.

Но именно это я и почувствовала, когда услышала:

— Детка, беги в ванную, я сейчас приду, — и я не была уверена, кому это было сказано, пока сиреневая пижамка с Маней в варенье не отправилась в ванную комнату, а я ловила губами:

— Спасибо…

Резко появившаяся спина Егора вывела меня из моих нереализованных желаний, пока я не услышала над ухом:

— Я абсолютно уверен, что тебе нужно в ванную комнату.

— Зачем?

— Срочно… Василина, — уже с обратной стороны двери ванной, вжатая в тело продавца, — Василина… — и губы съедают остатки теста с моего лица, — Василина, — и руки снимают футболку, — Василина… — и я приземляюсь на стиральную машину, которая кажется слишком холодной для моего уже до предела разгоряченного тела, — Василина… — и прижатая идеальными руками, обхватив ногами аппетитную задницу, я отчаянно пытаюсь получить трение тому месту, которое сейчас нуждается в этом, — Василина… Вася… ты сможешь быть очень тихой?

Я не сомневаюсь в этом, если меня спросить, действительно ли в солнечной системе шесть планет, я лишь кивну головой в знак подтверждения.

Когда же мои шорты летят в сторону, и я ощущаю горячую плоть напротив своей, я не могу сдержать всхлипа, и, видимо, он достаточно громкий, потому что идеальные пальцы закрывают мне рот, а серые глаза ловят мой взгляд и говорят… говорят… говорят… тише… тише… тише… под каждый толчок… тише…

Потом, сидя вдвоем с Настей, я слышу:

— У тебя красивые глаза, зачем ты прячешь свои глаза этим цветом волос? Василина, тебе нужно быть блондинкой, такой теплой блонди.

И через пару часов мучений я становлюсь теплой блонди, и мои глаза действительно видны, как никогда, и я этому рада отчего-то.

— Знаешь, иди домой сейчас, завтра Егор тебя увидит… и в твоей квартире шумоизоляция, надеюсь, лучше, — смеется Настя.

Поэтому, когда через неделю я бодрым шагом иду ставшие уже привычными пять остановок, я чувствую себя более чем прекрасно. Конечно, тот факт, что моё плечо оттягивает большая папка с документами немного утяжеляет мою летящую походку. Как и осознание того, что скоро день внесения очередного платежа за мою просторную квартиру с хорошей шумоизоляцией — ведь соседи не жаловались — немного смущало. При этом факт покупки двух пар обуви радовал, потому что… преступно не купить такие туфли, один носок которых стоил моей дополнительной работы, а ведь там был еще и каблук — изящное, ажурное чудо. Так что тот факт, что прямо сейчас у меня болит голова, живот, ноги, я хочу есть, и меня ждет ночная работа — не может пересилить радости от обладания двумя новыми парами обуви.