Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР

Здесь следует напомнить, что применяемое к хозяйственной жизни понятие «шоковой терапии» ведет свое начало от одной уже почти полностью дискредитированной и изжившей себя садистской псевдомедицинской практики лечения из области нервно-мозговых заболеваний. Она состоит в периодическом применении к пациентам электрического шока с обещанием их последующего выздоровления и восстановления.

Статистика доказывает, однако, что в большинстве случаев «терапия» подобного рода приводит к ненужным страданиям людей, не дающим никаких существенных результатов. Некоторое облегчение состояния было зарегистрированы у столь ограниченного количества пациентов, что их спокойно можно было отнести к области статистической ошибки.

При таком положении вещей настаивать на «шоковой терапии» в экономике означало, во-первых, что сотни миллионов граждан прежних социалистических стран являлись «душевно больными». Во-вторых, меры, которые предлагаются и применяются при осуществлении подобной политики, не только не приводят к «излечению» хозяйственных проблем, но и вполне преднамеренно вызывают массовые страдания огромного большинства людей. Их лишают возможностей трудиться, иметь жилье, их дети остаются без образования. Система здравоохранения становится недоступной, исчезают социальное обеспечение и защита. Пенсии буквально «тают», а то и вообще становятся недоступными для последующих поколений трудящихся. Преступность беспрепятственно разрастается и охватывает практически все секторы общества.

Словом, практически, так называемая «шоковая терапия» является вовсе не хозяйственной политикой, а системой массового терроризма, направленной на целенаправленное обезличивание и деградацию целых стран и народов. Другой ее основной целью и главным следствием ее осуществления становится перераспределение общественного богатства, при котором оно делается достоянием определенного крайне ограниченного меньшинства населения.

К тому же данный процесс перераспределения не имеет практически никаких рациональных хозяйственных аргументов и оправданий. Еще в меньшей степени у него могут быть какие-либо претензии и основания морально-этического или законного характера. Не выдерживают проверки временем и непосредственной практикой и широко распространяемые пропагандой «рыночников» соображения о якобы более высокой подготовке, профессиональной квалификации или личностных характеристиках присваивающих общественное достояние.

То, что произошло в СССР и странах Восточной Европы, было самым элементарным присваиванием со стороны отдельных лиц, прослоек и группировок огромных активов, которые никак не могли им принадлежать. В других местах и при других обстоятельствах за подобными действиями сразу последовали бы самые безапелляционные санкции в соответствии с существующими везде уголовными нормами за подобный вид преступлений.

Особенность совершившейся в данных частях мира капиталистической контрреволюции состояла в том, что откровенно преступные деяния совершались здесь при активной поддержке соответствующих государственных механизмов и институтов и под покровительством специально принятых с этой целью «законов».

* * *

Как уже отмечалось, именно появление и деятельность Горбачева на сцене общественной политики подготовили все необходимые условия и сделали вообще возможным столь откровенно разрушительное развитие событий. Поэтому действительно нелегко разобраться в подлинных причинах, помешавших ему лично проделать и последние действия подготовленной им и проходившей под его «режиссурой драмы». Как и в прежние годы, он все так же старался маневрировать, импровизировал и шел на всякие повороты, ничуть не забывая при этом так же тщательно продолжать демонтаж все еще имеющихся и остающихся в его ведении структур некогда мощных политических, государственных и хозяйственных механизмов.

Это поле его деятельности, однако, все время таяло, а с уменьшением его практических возможностей катастрофическим образом падала и популярность прежних его маневров и приемов преимущественно вербального и эпистолярного характера. Люди уже открыто насмехались над его длинными речами и выступлениями, исполненными, как и раньше, такими обещающими выражениями как «новый решительный поворот», «решительные испытания» и пр.

Как и впредь, он все так же продолжал обещать прилагать все усилия к «стабилизации СССР и принятию нужных мер с тем, чтобы дела были поставлены «под контроль». В то же время его практические действия приводили к усиливающейся дестабилизации государства, всей политической и хозяйственной жизни. Парализуя государственную деятельность, да и само существование СССР, он каким-то странным и лишенным логики способом продолжал надеяться (или, по крайней мере, говорить), что ему удастся избежать разрушительных последствий его же деятельности.

Очевидно, он рассчитывал на то, что ему удастся укрепить политическую систему при помощи таких новых государственных структур, связанных преимущественно с исполнительной властью, как институт президентства и Съезд народных депутатов.