Продавцы грёз. Том первый (СИ)

Они добрались до задней стены гаража. Отец отпустил, наконец, её руку и припал к стене, что-то выискивая. Это продолжалось несколько секунд. Раздалось два тихих щелчка, и в стене открылись две дверцы. Одна, совсем маленькая, запирала тайник, из которого отец вытащил пистолет и две пачки кредитов. Вторая, побольше, вела в узкий лаз.

— Клан выживет, — просипел отец, вкладывая деньги в её руки. — Слушай, дочь, слушай внимательно. Сейчас ты заберёшь деньги, пистолет и мой Слепок. Сначала ты ничего не почувствуешь, но постарайся уползти по лазу как можно дальше, через пару минут тебя накроет. Ты заберёшь мою способность и выберешься из этого дерьма. Ты — последняя надежда клана.

Орайя насупилась, ещё не понимая, злиться ей или плакать. Все эти годы она выслушивала то, что она разочарование клана. Отцу нужен был нормальный наследник, не тот, кто будет плакать и блевать, когда его забирают с седьмого дня рождения до торта и ведут в пыточную, где отец уже «поработал» со шпионом, пытавшемся отравить всю семью на праздничном ужине.

Но сейчас она уже не та слабая соплячка.

— Пойдём со мной, — тихо сказала она, с трудом сдерживая слёзы.

— Лаз слишком узкий, я в него не пролезу. А ты полезай. Он закрывается изнутри, им понадобится время, чтобы найти потайной замок, даже после того, как они найдут мой труп.

— Я…

— Ты справишься.

Отец приставил пистолет к виску.

— Слепок появится на моём левом глазу через минуту. Сразу же приложи его к своему глазу, так, как я вставлял линзы. И ты сможешь следить за врагами на расстоянии, как я. Во время следующей Игры отомстишь за меня, дочь. За весь наш клан. Я хочу, чтобы ты заставила Ирийстина выпустить собственные кишки. Прощай, дочь.

Он выстрелил. Через минуту она забрала с его левого глаза Слепок, кое-как затолкала его под веко и забралась в лаз, затворив за собой дверь. Уже через минуту она почувствовала ломоту в голове, через две боль была практически невыносимой, но в её голове буквально предстал план их поместья и все люди, которые сейчас громили его, чтобы отыскать её.

— Я отомщу, отец.

* * *

— Ты слышишь? — спросил Алексей, отвлекая её от мыслей. — Есть что-нибудь ещё важное, что мне нужно знать?

— Ничего такого, что было бы важно сейчас, — сухо ответила Орайя. — Приготовься к тренировке.

— Подожди. Можно мне посидеть? Просто посидеть? Я не хочу спать.

— Нет. Борись…

Она атаковала Алексея со всей яростью, на которую была способна. Вся боль, которую она перенесла за свою жизнь, была в этой атаке. Но в этот раз он был готов, и Орайя встретила яростное сопротивление.

Ощущение было таким, словно в уголок глаза втыкают шприц и потихоньку начинают вводить снотворное. Глаза начинали слипаться, а в мыслях оставалось всё меньше осмысленности. Хуже того, в мыслях оставалось всё меньше, собственно, Алексея. Первым же настиком Орайя практически полностью подчинила его своей воле, но какие-то крохи сознания всё ещё принадлежали ему. За них он и цеплялся, хотя это становилось всё сложнее.