Продавцы мечтаний

Совершенно опьянев, я кое-как обработал ухо перекисью и завалился на живот спать. Силия тормошила меня, говорила, что надо перевязать рану, но я её не слушал, слишком уж устал и натерпелся боли.

Этот белый домик носил куда меньше следов разрушения, чем виденные мной ранее. У него были выбиты стёкла, часть шифера валялась на земле, разбитая. Стены покрывала копоть. Но ни пожара, ни костей, ни воронок от бомб я не видел. Пожалуй, я бы даже здесь остался, но прядь волос, сжатая в моём кулачке, жгла мне руку.

И не только она.

Я обернулся, но было уже поздно. Лишь шорох кустов и качание веток выдавали то, что за мной кто-то подглядывал. Кто-то недобрый. Как и этот сад. Если там, где стоял я, следов запустения практически не было, то дальше он превращался в дремучий мрачный лес. Наверное, в таких лесах живут оборотни и лешие, а заправляет им Баба Яга или Кощей Бессмертный. Ну, или как минимум волки-людоеды. Плохой лес. Но хуже всего то, что в этом лесу не было ни волков, ни оборотней. Здесь жили люди. Грязные и злые, они убивали и ели друг друга. Плохой лес — плохие люди. Мне самое место рядом с ними.

Но я был пятилетним ребёнком, и поэтому, тяжело переведя дыхание, я покрепче сжал кулак и зашагал по тропинке к дому.

Когда я уже подошёл к крыльцу, входная дверь открылась. Меня встречала симпатичная девочка примерно моего возраста. Её аккуратное платьице было испачкано в паутине, а в правой руке девочка сжимала метлу.

— Как ты здесь оказался? — строго спросила она. При этих словах она сделала такой жест, будто я был нашкодившей кошкой, а она хотела прогнать меня метлой.

— Я не знаю. Это ты, Силия?

— Да.

— А это твоё Отражение?

— Да.

— Можно войти?

На этот раз перед очередным "Да" последовала пауза, но Силия посторонилась, пропуская меня в дом.

Здесь вовсю кипела работа. Маленькие дети трудились как настоящие взрослые, клея рваные обои и делая уборку. Детей было немного, всего четверо. И они были счастливы. Хорошо одетые и румяные, они с удовольствием трудились, восстанавливая дом. Они поприветствовали меня, а после снова взялись за работу, лишь изредка обращая на меня любопытные взгляды.

— Хочешь чаю? — спросила Силия.

— Хочу, — кивнул я.

Девочка, уже куда-то подевавшая метлу, протянула мне выщербленную чашку, от которой поднимался пар. При этом она пристально смотрела мне в глаза, и я впервые заметил, что её левый глаз цвета стали, а правый весенней листвы. Я протянул левую руку, чтобы взять чашку, но сразу отдёрнул её, испугавшись. Мою ладонь покрывала кровь. Правая рука была испачкана кровью по локоть. Красной оказалась даже прядь волос в моей ладони.

— Хочешь вымыть руки? — спросила Силия.

— Нет, — мотнул я головой. — Это моя расплата.

— И ты уверен, что хочешь этого?

Я раскрыл ладонь и посмотрел на прядь волос. Орайя.

— Да.

Силия поставила чашку с чаем и строго на меня посмотрела. Хорошая девочка, правильная. Такие становятся отличницами, а после, презрев престижную работу, идут в учителя или врачи. Я хотел бы быть таким. Но я хорошо помнил, как дети, забившиеся в дальний угол другого белого домика, умоляют меня о пощаде. Но я убил их всех. Они даже не сопротивлялись, а я как мясник резал им глотки.

Но в моей руке лежала прядь волос. И только ради этого я хотел жить.

— Ты страдаешь, — сказала Силия.

— Возможно. — Я попробовал улыбнуться, но мне хотелось плакать.

Чтобы успокоиться, я одёрнул рубашку, и неожиданно на пол упал нож, покрытый запёкшейся кровью. Работающие в доме дети ахнули и испуганно уставились на меня, бросив все дела. Но кроме испуга в их взгляде было и нечто другое. Я бы назвал это враждебностью, если бы эти дети не были такими добрыми.

— Он другой, — строго сказала одна из девочек. — Ему здесь не место.

— Пусть идёт в лес, — добавил мальчик. — Там…

— Нет! — твёрдо прервала его Силия. — Антон добрый. Просто он запутался. — Она перевела взгляд на меня. — Давай выйдем, чтобы не пугать их.

Мы вышли на крыльцо и сели на ступени.

— Это не первое Отражение, которое ты видишь, — сказала Силия.

У меня перед глазами стояла залитая кровью комната и воронки, полные костей.

— Третье. Но, пожалуй… — я не договорил. — А что вообще такое — Отражение?

— Отражение мира. Нашего мира. Такого, каким мы, Продавцы мечтаний, его видим, к которому будем стремиться на месте Владыки.

— Значит, ты стремишься к этому? К уютному домику, где живут добрые и хорошие люди, а убийцы вроде меня бегают по лесам, убивают и жрут друг друга?

— Пока — да.

— Но это же…

Неправильно? А что правильно? Запуганные и одинокие люди на огромном кладбище? Пустой, залитый кровью, дом, в который заселятся те, кто выжил после резни?

— Что — это же? — спросила Силия. Строгий взгляд её разноцветных глаз вновь обратился ко мне.

— Это лучшее, что я видел, — признал я. — Это неправильно. Это — зло. Но меньшее, чем я видел раньше. Возможно, я бы даже согласился погибнуть ради этого, но…

Но к моей ладони прилипла прядь волос. И я никогда её не выброшу.

Силия поднялась с крылечка и отряхнула подол.