Продажная шкура

Мы подождали, пока они отойдут от двери на приличное расстояние. И пока они отступали, я поворачивалась вслед за ними, так что в итоге я оказалась спиной к Эдуарду, уцепившись за него свободной рукой, что давало мне возможность пятиться к двери синхронно с ним, следя при этом за тем, что творилось в комнате. Эдуард наверняка смекнет, что дверь и помещение за ней остаются на его совести.

Он открыл дверь с громким щелчком, и мы проскользнули в нее. Я перевела взгляд с тигров, успев разглядеть Макса в дверном проеме по ту сторону огромной кровати. Он был одет в гангстерском стиле 40-х годов; он был почти лысым, высоким и крепким на вид. Если не знать, кто перед вами, можно было бы назвать его толстым, но на самом деле он был крепким и мускулистым. Вивиана смотрела на него.

— Спасибо, Макс, — поблагодарила я.

— Передай Жан-Клоду, что я знаю правила, — ответил он.

— Ладно, — пообещала я.

В следующий миг Эдуард двинулся вперед, и, поскольку рукой я все еще цеплялась за него, он увлек меня за собой. Мы стояли в другой комнате, теперь осталось только закрыть за собой дверь.

Но Вивиана решила оставить последнее слово за собой:

— Ты спала с моим сыном. Скажи мне, что тебе снилось? — потребовала она.

Вопрос был настолько неожиданным, что я замерла в дверях.

— Анита, — позвал меня Эдуард.

— Все в порядке, — ответила я.

Сфокусировав свое внимание на пистолете в моей руке, я продолжала следить за комнатой. Я пинком захлопнула за нами дверь, и мы оказались вдруг в полумраке шумного ночного клуба.

Эдуард встал со мной вровень, одновременно обхватив меня за талию и опустив мою руку, в которой я держала пистолет так, что она оказалась прижатой к моему боку. Он склонился надо мной, прокричав полушепотом:

— Все, отбой!

Клуб был переполнен людьми, в основном это были мужчины, сидящие за столами или вокруг сцены. Единственными женщинами были официантки и танцовщицы.

Эдуард повел меня сквозь толпу. Он преобразился в эдакого полупьяного парня вроде «кто-это-притащил-мою-девушку-в-стрипклуб?», словно в нем какой-то переключатель сработал. Неожиданно он стал добрым малым, неплохо проводящим время в клубе. Все, что оставалось делать мне — это сохранять невозмутимый вид, стараясь казаться не слишком опешившей от того, что он обнимал меня за талию, а также не дать никому случайно выбить из моей руки пистолет. Хотя как только мы оказались в этом помещении, никто и виду не подал, что заметил наше оружие, или же они просто прикидывались, что не заметили. Я отметила, что черный пистолет на фоне черных джинсов в тускло освещенном ночном клубе становится незаметным. Я все еще старалась следить за дверью краем глаза, хоть и была совершенно уверена в том, что ни Макс, ни Вивиана не захотят устраивать разборки в клубе у всех на виду. Они предпочитали не выставлять свое грязное белье на показ.

Что она там говорила про мои сны? Я прогнала эту мысль, стараясь заодно избавиться и от неприятного ощущения между лопатками. Мне хотелось кинуться к выходу, но мы играли свои роли, и им нужно было соответствовать, так что я продолжала и дальше разыгрывать из себя девушку, которая тащит своего подвыпившего парня сквозь толпу. Хотя я прекрасно знала, что от взгляда Эдуарда ничего не укроется, и он в мгновение ока бросит это притворство, перейдя к действию.

Откуда-то сбоку возникла рука, пытаясь ухватить меня за грудь. Без малейших раздумий я схватила эту руку за запястье и вывернула ее.

— Ты чего? — раздался чей-то удивленный голос. Лицо говорящего имело ошарашено-бессмысленное выражение порядком набравшегося парня.

Эдуард перегнулся через мое плечо, скосив на него нетрезвый взгляд:

— Моя! — проорал он.

— Лады, мужик, лады, — ответил ему подвыпивший посетитель, словно это Эдуард только что отстоял мою честь, а не я.

Наверное, если бы я подстрелила этого козла, он бы посмотрел на меня с уважением, но это было бы чересчур для попытки полапать меня. Дело было не в том, что он распускал руки, причина была в том, что к женщинам здесь относятся так, как будто они ненастоящие; ни одна из женщин в этом клубе не являлась человеком в глазах этой толпы. Подобным образом посетительницы «Запретного Плода» обращались со стриптизерами-мужчинами. Танцоры для них не были эквивалентны настоящим людям, иначе эти женщины ни за что не стали бы так себя вести в ночных клубах. Возможно, это была одна из причин, почему мне всегда было так не по себе в подобных заведениях; еще до того, как я стала встречаться со стриптизером, я никогда не забывала о том, что каждый человек — это личность.

Мы остановились возле небольшого сувенирного прилавка, чтобы купить мне новую футболку. Футболка была белой с надписью «Трикси», выполненной витиеватым шрифтом прямо на груди, но она была хотя бы лучше, чем черная майка, на которой спереди была изображена голая женщина, сидящая в бокале для мартини.

— Футболка неплохо сидит, — заметила одна из танцовщиц, на которой был коротенький халатик, и, поскольку он был распахнут, не оставалось никаких сомнений в том, что это был единственный предмет одежды на ней.