Продажная верность

Ева поднимает голову, и в тот момент, когда она замечает нас, все, что она хотела сказать, застывает у нее на языке, и ее глаза расширяются. Тот, с кем она общается, оглядывается через плечо, еще не осознав, в какую беду он попал. Лучше бы ему не прикасаться к ней, иначе он не доживет до завтрашнего дня. В нашей жизни женщины должны следовать определенным правилам — жизнь, любовь и девственность Евы принадлежат ее будущему мужу. Этот контракт был подписан кровью в день ее рождения.

Ева делает глоток воды и опускает глаза, не желая смотреть на нас троих. Это нормально. Она знает, что будет происходить дальше, и даже не пытается защитить или спасти парня.

Она активно бунтует против брака с того самого дня, как ей представили ее будущего мужа три года назад. До этого, я думаю, она верила, что это скорее сказка, вероятность того, что однажды это может произойти. Но их встреча сделала это слишком реальным для нее, и в тот же день она решила, что не хочет этого. Впервые в жизни мой отец сказал ей «нет».

Я хватаю этого мудака за плечи, ущипнув, чтобы он поднялся на ноги.

— Эй, Ева, кто твой друг? — спрашиваю я.

Она переводит взгляд со своего спутника на меня. Ненавижу видеть ее глаза влажными от непролитых слез, но она знает правила. Дед устроил это, когда был Доном, и от этого никуда не деться. Мы с братьями все проверили. Учитывая, что семья Армато у нас в заднице, мы должны держать наших союзников ближе.

Парень пытается заговорить, но я убираю одну руку и обхватываю его горло, перекрывая доступ кислорода, чтобы он молчал. Я чувствую, множество глаз, впивающихся мне в спину, пока ресторан с интересом наблюдает за происходящим, но ни один человек не делает ничего, чтобы остановить нас.

— Он никто. Ты это знаешь, и это знаю я, — ее голос — тихий шепот.

Этот мудак хрипит, из-за чего мне трудно расслышать сестру, поэтому мне приходится подойти ближе, удерживая его, чтобы разобрать ее слова.

— Тогда почему ты заставляешь меня быть грубым? — вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать его.

— Она явно наслаждается свиданием, пока ты излучаешь свой дельфинизм, — этот сладкий голос раздается у меня за спиной. Я не задумываясь, отпихиваю этого мудака одному из моих братьев, его судорожный вздох слышен на весь зал, прежде чем я разворачиваюсь на каблуках.

Это не кто иной, как Джиневра. Я мгновение изучаю ее раскрасневшиеся щеки, а затем оглядываюсь назад и вижу напыщенного урода в подержанном костюме, наблюдающего за происходящим из-за их столика.

Я делаю шаг к ней, она отступает, но не отводит взгляд. Она напрягается, и выглядит так, будто готова к войне.

— Оставь свою сестру в покое, — она смело бросает мне вызов.

Я цокаю, делаю еще один шаг, а она замедляется.

— Ты пила? — требую я, прищурившись.

— Сорен, это не твое собачье дело, — она упирает руки в бока, демонстрируя свое отношение к происходящему.

— Джуд — мой лучший друг, поэтому ты — мое дело.

— Слезай со своей высокой лошади и возвращайся в дыру, из которой ты вылез, — она делает шаг ко мне, и ее маленькие острые пальчики тычут в мою твердую грудь. — Прекрати издеваться над Евой.

Я чувствую, как мой левый глаз дергается от гнева. Никто никогда не говорит со мной таким тоном. Особенно на людях. Ей повезло, что я не перегнул ее через колено и не отшлепал по ее милой заднице. Она понятия не имеет, о чем говорит.

— Может, нам стоит поговорить о плане, который ты собираешься придумать, чтобы оплатить ремонт моего нового «Порше», — рычу я, нависая над ней. Все мысли о семье исчезают, когда все мое внимание сосредотачивается на ней.

— Я оказала тебе услугу. Это было некрасиво, — она имеет наглость спорить, отказываясь отступать. Запах ее духов одурманивает меня, разрушая мой мозг и способность здраво мыслить. Это тот же аромат, что и на вечеринке в честь ее шестнадцатилетия. Именно в тот день я заметил ее. С тех пор мне приходится постоянно напоминать себе, что она под запретом.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее уху:

— Не проявляй неуважения ко мне на людях.

Она колеблется, оглядывая комнату, словно впервые осознает, что мы в центре внимания. Я слежу за ее взглядом и замечаю, что мои братья увели Еву и ее, так называемого, друга из ресторана.

Беру палец, которым она все еще тычет в меня, и прикусываю кончик, просто чтобы поиздеваться над ней. Она тут же одергивает его, но я держу ее палец еще несколько секунд, прежде чем позволяю ей сделать это.

— Возьми свою сумочку. Мы уходим.

Она откидывает голову назад, и я замечаю ее свирепый взгляд: — У меня деловая встреча.

Я смотрю на парня в подержанном костюме. Он выглядит неуверенно и даже не пытается нас прервать. Судя по всему, он неудачник, юрист. Такие люди — кровопийцы. Я делаю мысленную пометку выяснить, не состоит ли он на чьем-то жалованье.

— Нет, встреча окончена. Пойдем, — я прохожу мимо нее к столу, за которым она сидела. Это не встреча, а слабая попытка залезть к ней в трусики. Джин слишком наивна, чтобы понять это.