Продажное королевство

Уайлен полагал, что в этом есть логика. Какое-то время он наблюдал, как солнце блестит на воде, а потом уставился на перила и сказал:

– Спасибо, что пошел со мной сегодня.

– Каз не отпустил бы тебя одного. Кроме того, я твой должник. Ты пошел со мной в университет на встречу с отцом и вступился за меня, когда он стал излишне любопытным.

– Я не люблю врать.

Джеспер повернулся и стал смотреть на травянистые берега, спускавшиеся к каналу.

– Тогда зачем ты это сделал?

Уайлен и сам не знал, зачем он выдумал ту безумную историю о том, как он уговорил Джеспера на неудачную инвестицию. Он даже не до конца был уверен, что скажет, когда открыл рот. Он просто не мог смотреть на Джеспера – уверенного, улыбчивого Джеспера – с потерянным выражением на лице, или на ужасное сочетание надежды и страха во взгляде Колма Фахи, пока тот ждал ответа от своего сына. Уж слишком сильно это напомнило Уайлену то, как на него смотрел его собственный отец, когда еще верил, что сына можно вылечить или исправить. Он не хотел увидеть, как беспокойство в глазах господина Фахи поменяется на страдание и злость.

Парень пожал плечами.

– У меня уже вошло в привычку тебя спасать. Неплохое упражнение.

Джеспер шумно изобразил умиление, из-за чего Уайлен начал лихорадочно оглядываться в страхе, что они привлекут внимание.

Но веселье Джеспера было недолгим. Он сменил позу у перил, потер рукой затылок и начал дергать за край шляпы. Стрелок всегда был в движении, словно долговязая деталь часового механизма, которая работала на невидимой энергии. Вот только часы были довольно просты, а как функционировал Джеспер, Уайлену оставалось только гадать.

Наконец тот выпалил:

– Я должен был встретиться с ним сегодня.

Уайлен знал, что он говорил о Колме.

– Так почему же ты этого не сделал?

– Я понятия не имею, что ему сказать.

– О правде не может быть и речи?

– Скажем так, я бы предпочел ее избежать.

Уайлен снова посмотрел на воду. Он считал Джеспера бесстрашным, но, возможно, храбрость не подразумевала отсутствие страха.

– Ты не можешь избегать его вечно.

– Это мы еще посмотрим.

Они проплыли мимо очередного сельского домика – не более чем белое пятно в утреннем тумане; лилии и тюльпаны усеивали поля перед ним точечным пунктиром, как раздробленные созвездия. Может, Джесперу и удастся убежать от правды. Если Каз продолжит вынашивать свои чудо-планы, возможно, Джеспер всегда будет оставаться на шаг впереди.

– Жаль, что я не привез с собой цветов для нее. Или хоть что-то.

– Можем нарвать их по дороге, – предложил Джеспер, и Уайлен понял, что он хватается за новую тему обеими руками. – Ты хорошо ее помнишь?

Парень покачал головой.

– Я помню ее локоны. Они были самого прекрасного рыжевато-золотого оттенка.

– Как и твои, – сказал Джеспер. – Были раньше.

Уайлен почувствовал, что по какой-то непонятной причине его щеки краснеют. В конце концов, Джеспер просто констатировал факт.

Он прочистил горло.

– Она любила искусство и музыку. Кажется, я помню, как сидел с ней на банкетке за фортепиано. Но это могла быть и няня. – Уайлен пожал плечами. – Однажды она заболела и уехала за город, чтобы полечить легкие, а потом пропала навсегда.

– А как же похороны?

– Отец сказал мне, что ее похоронили в госпитале. На этом все. Мы просто перестали говорить о ней. Он считал, что нет никакой пользы в том, чтобы держаться за прошлое. Не знаю. Мне кажется, он действительно любил ее. Они постоянно ссорились, иногда из-за меня, но я также помню, что они часто вместе смеялись.

– Мне трудно представить твоего отца смеющимся или даже улыбающимся. Если, конечно, он не потирает свои ручонки и не гогочет над кучей золота.

– Он не злой.

– Он пытался тебя убить.

– Нет, он уничтожил наш корабль. Моя смерть была бы дополнительным преимуществом. – Конечно, это была не совсем правда. Джеспер не единственный, кто пытался оставаться на шаг впереди своих демонов.

– О, тогда ты совершенно прав, – кивнул тот. – Он ни капельки не злой. Уверен, у него также есть веские причины не позволять тебе скорбеть из-за смерти матери.

Уайлен потянул за ниточку, выбившуюся из рукава.

– Это не только его вина. Большую часть времени папа казался очень грустным. И отстраненным. Где-то в это же время он понял, что я не такой… как он надеялся.

– Сколько тебе было?

– Восемь. Я очень хорошо научился скрывать свои недостатки.

– Как?

Губы Уайлена расплылись в слабой улыбке.

– Он читал мне или просил это сделать одну из нянь, а я запоминал каждое их слово. Я даже знал, когда сделать паузу и перевернуть страницу.

– Сколько же ты мог запомнить?

– Много. Я подставлял слова под музыку в своей голове, как в песне. До сих пор иногда так делаю. Просто говорю, что не могу разобрать чей-то почерк, и прошу их зачитать слова вслух, подставляя их под мелодию. Они остаются в моей голове, пока не понадобятся.

– Полагаю, это умение нельзя применить при игре в карты.

– Можно, наверное. Но я не стану этого делать.

– Такой талант пропадает.

– Кто бы говорил.

Джеспер насупился.

– Давай лучше насладимся пейзажами.