Продажное королевство

Когда остальные дрюскели решили, что Матиас мертв, отвел ли Трасса на северный лед сам Брум? Мысль о том, что его волк один, воет, зовя Матиаса, чтобы тот пришел и забрал его домой, вызвала щемящую боль в его груди. Казалось, что-то внутри него сломалось и осталось лишь эхо, одинокий треск ветки, на которую навалилось слишком много снега.

Словно почувствовав его печаль, Нина открыла глаза цвета светло-зеленого бутона, который вот-вот раскроется, цвета, который вернул его изо льда.

– Как его звали?

– Трассел.

Уголки ее губ приподнялись.

– Смутьян.

– Никто больше не хотел его брать.

– Он был недоростком?

– Нет, – покачал головой Матиас. – Как раз наоборот.

Тяжелый путь в Кольцо Камней занял больше недели. Матиасу не пришелся по душе этот поход. Ему было двенадцать, новенький среди дрюскелей, и каждый день он думал о том, чтобы сбежать. Тренировки его не смущали. Долгие часы за бегом и спаррингами помогали ему на время забыть о тоске по семье. Он хотел стать офицером. Бороться с гришами. Ему хотелось получить возможность почтить память своих родителей и сестры. Дрюскели дали ему цель. Но все остальное? Шутки в столовой? Бесконечное хвастовство и бессмысленный треп? Это ему ни к чему. У него была семья. Теперь они погребены под черной почвой, а их души отошли к Джелю. Дрюскели – просто средство для достижения цели.

Брум предупреждал его, что он никогда не станет настоящим дрюскелем, если не научится видеть в других мальчиках своих братьев, но Матиас в это не верил. Он был самым крупным, самым сильным, самым быстрым. Ему не нужна популярность, чтобы выжить.

Всю дорогу он сидел в санях сзади, закутавшись в мех и ни с кем не общаясь, а когда они наконец приехали в Кольцо Камней, то держался поодаль, чувствуя неуверенность в себе, пока остальные дрюскели кинулись в большой сарай, крича, толкая друг друга и ныряя в кучу извивающихся белых волчат с ледяными глазами.

Правда заключалась в том, что он отчаянно хотел волчонка, но знал, что на всех их может не хватить. Заводчик сам выбирал, какой мальчик получит волчонка, а какой поедет домой с пустыми руками. Большинство дрюскелей уже накинулись на пожилую женщину, пытаясь очаровать ее.

– Видите? Я ему нравлюсь.

– Смотрите! Смотрите! Я заставил ее сесть!

Матиас знал, что должен постараться быть приветливым, приложить хоть какие-то усилия, но вместо этого его потянуло к псарням, находящимся в конце сарая. В углу, в проволочной клетке, он увидел вспышку желтого – свет, отражающийся в паре настороженных глаз. Матиас приблизился и увидел волка, уже подросшего, но еще не совсем взрослого. Он зарычал, когда мальчик подошел вплотную к клетке: шерсть вздыблена, голова опущена, клыки обнажены. Морду молодого волка пересекал длинный шрам. Он проходил через его правый глаз и частично изменил цвет радужки с голубого на пятнисто-карий.

– Поверь, ты не захочешь иметь с ним дело, – сказала заводчица.

Матиас не заметил, как она подкралась к нему.

– Он может видеть?

– Может, но он не любит людей.

– Почему?

– Сбежал, когда был еще волчонком. Преодолел две мили по ледяным полям. Ребенок нашел его и ударил разбитой бутылкой. С тех пор он никого к себе не подпускает, к тому же он слишком стар для обучения. Наверное, скоро мне придется его пристрелить.

– Позвольте мне забрать его.

– Он скорее разорвет тебя на кусочки, чем позволит кормить себя, мальчик. Подберем тебе волчонка в следующий раз.

Как только женщина отошла, Матиас открыл клетку. В ту же секунду волк накинулся на него и укусил.

Матиасу хотелось кричать, когда его зубы вонзились ему в предплечье. Он опрокинулся на землю, волк был сверху, и Матиас ощутил такую боль, которой не знал никогда прежде. Но мальчик не издавал ни звука. Он выдержал взгляд волка, когда зубы зверя впивались все глубже в мышцы руки, а грудь дрожала от недовольного рыка.

Матиас подозревал, что волчья челюсть была достаточно сильной, чтобы сломать ему кость, но не пытался бороться, не кричал, не разрывал зрительный контакт. «Я не причиню тебе боль, – мысленно поклялся он, – даже если ты причинишь боль мне».

Прошла долгая секунда, затем вторая. Матиас чувствовал, как его рукав намокает от крови. Ему казалось, что он теряет сознание.

И тут волк медленно отпустил его. Зверь сел, белый мех на его морде был в крови Матиаса, и наклонил голову набок. Затем фыркнул.

– Я тоже рад знакомству с тобой, – сказал Матиас.

Он осторожно сел, перевязал руку оторванной полоской от своей рубашки, а потом он и его волк, оба покрытые кровью, пошли к остальным дрюскелям в серой форме, играющим с волчатами.

– Этот – мой, – объявил он, когда все повернулись посмотреть на него, а женщина покачала головой. Затем Матиас отключился.

В ту ночь на корабле он рассказал Нине о Трасселе, о его свирепой натуре и рваном шраме. В конце концов девушка уснула, и Матиас позволил себе закрыть глаза. Лед уже поджидал его. Смертельный ветер пришел с белыми зубами, волки выли вдалеке, а Нина кричала, но он не мог прийти к ней на помощь.