Продажные твари

Она шла как сомнамбула, погруженная в себя, и ничего, никого не замечала вокруг. Она шла по направлению к центру, к «Пьяной пантере», ведомая путеводителем подсознания.

Весь путь от изолятора ее сопровождал сзади, метрах в ста, темно-зеленый «ниссан микро». Изящная женская машинка двигалась, можно сказать, кралась, по правому ряду с включенной аварийкой, раздражая до глухой матерщины тянувшихся сзади водителей авто и городского транспорта, пока тем не удавалось втиснуться во второй ряд и обогнать, повернуть голову и еще раз смачно проклясть тетку, которая «села, блин, водить не может…».

Уже на подходе к клубу у «ниссана» погасла аварийка, он чуть обогнал Соню и припарковался у обочины. Марьяна вышла и преградила маленькой женщине путь.

— Ну, и куда ты направилась?

Соня не сразу переключилась, смотрела несколько секунд отсутствующе.

— А-а, ты? Тебе какое дело? Вали отсюда!

— Погоди, Соня. Завтра с утра ты пойдешь или поедешь куда тебе в голову взбредет. Мне от тебя ничего не надо. Вопросы закончены, если ты, конечно, сама не захочешь что-нибудь еще рассказать. Я просто решила предложить тебе заночевать у меня. Помыться, поесть, выпить водки, выспаться, сменить одежду, а дальше — катись куда хочешь. Немного денег на первое время я тебе дам. Пошли к машине.

Последнюю фразу Марьяна произнесла уже в тоне приказа. Профессиональный психолог, она слишком хорошо чувствовала, где, когда и какой тон необходим.

Соня, как робот, получивший команду, молча зашагала к автомобилю.

Было все как пообещала Залесская. Сама она выпила пару рюмок и не препятствовала Соне допить чуть не всю бутылку. Марьянин халат был Соне сильно велик, хотя хозяйка квартиры пышной комплекцией вовсе не отличалась. Сообразив, что одеждой снабдить не удастся, Марьяна постирала Сонину куртку и джинсы, повесила на батарею. Решила: «Свитер подберем».

Соня закурила предложенную Марьяной сигарету.

— Зачем я тебе? Все равно больше ничего не расскажу. — Язык слегка заплетался, но после такой дозы она была на удивление трезва. — Да и нечего больше… Так, мелочи.

— Ты мне не нужна. И мелочи уже не нужны. Все, кто погиб, — погибли. Ты осталась жить, вот и живи. Я просто хотела чуть-чуть помочь тебе в первый день после тюрьмы. Он всегда трудный, если податься некуда.

— Почему некуда? Что, пока я сидела, все панели и бардаки позакрывали?

— Нет, на твою долю хватит. Сейчас пойдешь спать, а утром можешь двигать в «Пьяную пантеру» к этой твоей Анжеле Гукасовне. Я позвоню, скажу, что у следствия претензий к тебе нет. Примет с распростертыми. И все же, Соня, один, последний вопрос перед сном. Не хочешь — не отвечай. Ты и вправду считаешь, что только Миклуха, Миклачев Анатолий Зотович, виноват в такой твоей судьбе?

— Нет. Еще мать. Но она давно в могиле. Прочих подонков, которые меня со школьных лет трахали, я не помню и помнить не хочу. Все равно всех не перебьешь. И еще один человек. Но его вину я взвесила на своих весах. На одной чашечке зло, на другой добро. Хотел он того или нет, но так вышло. Как фигурка — то называется, у которой глаза завязаны и весы в руке?

— Фемида.

— Во-во, Фемида. Вот я, как Фемида, взвесила. И решила, что ему прощается. Так, нервишки ему пощекотала, и хватит с него.

— О ком ты, Соня?

— Все, Марьяна… как там тебя по батюшке?..

— Юрьевна.

— Все, Марьяна Юрьевна, хорош, я спать пошла. Спасибо за приют и водочку. Ты нормальная баба. Чего одна-то?

Не дожидаясь ответа, слегка пошатываясь, Соня двинулась в холл, где ей на диванчике было постелено.

Утром Соня от завтрака отказалась, глотнула кофе, напялила Марьянин свитер на два размера больше, чем надо, с трудом натянула на него высохшую куртку, влезла в джинсы и кроссовки. Еще раз поблагодарила скупо и ушла.

Марьяна всю ночь не спала, думала об этой девочке, о феномене сексуальной сверхпривязанности, с которым столкнулась впервые, о бедном Паше, о несчастной, ни в чем не повинной Алле Голышевой, о своей жизни и еще о многом, что лезло в голову и не давало уснуть. Она решила отринуть от себя эту историю и заняться работой, домом, как-то развлечься и уж точно не вспоминать про Соню.

Но прошло четыре дня, подступил Новый год, Марьянин ухажер полугодичной давности, вполне приличный мужик, запропастившийся куда-то, наконец прорезался и позвал в компанию, где она многих знала. Марьяна с удовольствием согласилась и сейчас занималась столь нелюбимым ею макияжем.

Почему вспомнилась Соня? Она не знала. Вот вспомнилась, и все. Вероятно, встречает Новый год в кругу коллег по профессии или в компании богатеньких разгильдяев, снявших «девочек под елочку». Выживет. Одно на другое наслоится, время залечит, синдромы и комплексы уйдет. Все равно жалко почему-то суку эту до сих пор! «Черт, не позвонила армянке-сутенерше в клуб! Обещала ведь!»

Марьяна выискала в рабочей записной книжке, которую всегда таскала с собой, мобильный телефон Анжелы из «Пьяной пантеры», набрала. Та вспомнила быстро.

— Не волнуйтесь, к вам по-прежнему никаких претензий. Хотела узнать, как там девочка эта маленькая поживает, Соня. Добралась до вас?