Продажные твари

Младший лейтенант обомлел. Он увидел, как обмяк и медленно сполз на скамейку слепой. Ему казалось, что это не взаправду, а эпизод боевика, который он смотрит в кино. По аллее к месту боя бежали случайные прохожие, безжизненное тело Вовки, повисшее на спинке скамейки, вдруг сдвинулось и завалилось на мокрую землю, словно только сейчас обессилело. А он, Сеня, не мог выйти из ступора и, продолжая держать в напряженной, окаменевшей руке пистолет, наведенный на цель, стоял, как изваяние, не шелохнувшись, с широко открытыми от ужаса глазами.

Так младший лейтенант Семен Тарасович Лягун из захолустного городка Дробичи, недавний выпускник областного училища МВД, посредственно проявлявший себя на стрельбищах, сам того не подозревая, убил самого опасного на территории России киллера, отомстив за коллегу Пашу Суздалева, за напарника Вовку и еще за многих, кого бессудно казнил феноменальный диверсант по прозвищу Кадык.

Законные десять дней не принесли освобождения Софье Кутеповой — назначенный судом адвокат не добился даже «подписки о невыезде». Левобережный районный суд города Славянска, где председательствовал судья Дымков, по ходатайству следствия продлил заключение еще на месяц со ссылкой на статью 25 Уголовного кодекса. Конечно, судья не мог не видеть, что в ходатайстве (уже не Паша писал — Кудрин назначил опытного Леву Данилова) нет доказательств «преступления против общественной безопасности». Но они там тоже готовы закрыть глаза на букву закона, если видят черное как черное.

Кудрин понимал, что это оттяжка времени, вряд ли целесообразная в создавшихся условиях. Но как профессионалу Кудрину это было необходимо. После героического, и как назло чересчур меткого выстрела милиционера в далеком городке Дробичи, после опознания трупа «Александра Васильевича», он же «Николай Викторович», он же человек Никто, следствие располагало десятками улик, свидетелей и вещественных доказательств виновности покойника. Зато против живой-здоровой Кутеповой не было ничего, кроме несомненного, ею не оспариваемого факта знакомства, любовной связи, совместного проживания и перемещения в пространстве от квартиры в Тишарах к глухой таежной обители. Конечно, о гибели «милого друга» адвокат ей сказал. И теперь объемное, громкое дело почти с десятком трупов (бомжей тоже нашли и идентифицировали как жертв «Николая Викторовича» по «почерку» удара и характеру травм, несовместимых с жизнью) — вот такое дело надо было закрывать по 24-й пункт 4 — смерть подозреваемого. И при этом, блин, точно знаешь имя «вдохновительницы» и держишь ее в следственном изоляторе. Но… Статья 14 УПК. Презумпция невиновности. Поди, докажи…

Это страшно уязвляло профессиональное достоинство Кудрина, прекрасно осознававшего заказной характер трех убийств и причинно-следственную связь «милой маленькой бляди» с другими преступлениями: не подтолкнула бы его на эти три — были бы живы и все остальные, в том числе Паша («О господи, по сей день поверить не могу!»). Все же Андрей Иванович на всякий случай решил повременить: пусть хоть зараза лишний месяц баланды тюремной пожрет и в режиме побудет. А потом, если надо, еще месяц.

И добился…

Марьяна уверяла, что все ее попытки расколоть Соню ни к чему не привели, обстановка Миклухиной квартиры, его фото и апелляции к совести пропущены были мимо ушей. Давать показания против себя она, естественно, отказывается, а других свидетелей нет. Кудрин допускал, что Марьяне удалось несколько больше, чем она хочет представить, но его позабавила мысль о необходимости — ради достижения высокой цели! — учинить допрос с пристрастием самой Залесской.

— Олег Олегович, здравствуйте!

— Добрый день!

— Хочу доложить, что, увы, пока не удается встретиться с госпожой, которую вы рекомендовали.

— Знаю. Но через несколько недель такая возможность, надеюсь, представится.

— Вы полагаете, разговор по-прежнему будет актуален?

— Полагаю, что да.

— О ней отзываются как о крайне неразговорчивой и замкнутой особе.

— Знаю, знаю. Однако все непредсказуемо. Эмоции и прочее… Если это не слишком обременительно, я посчитал бы встречу нелишней.

— Что вы, никаких проблем! Вы будете поставлены в известность о результатах беседы.

— Спасибо, всего доброго.

Олег Олегович ждал подобного звонка от Грини. Сам звонить не хотел. Понимал, что сверхинформированный Игорь Тимофеевич обязательно узнает, какой суд и кто персонально подписал постановление на Кутепову. Судья ходил к Олегу Олеговичу советоваться. Олег Олегович счел, что лучше удовлетворить, дать все же следствию шанс. Про себя рассудил: если выпустить через десять дней очевидную как минимум сообщницу, а на одиннадцатый-двенадцатый с ней что-нибудь случится криминальное — не исключены вопросы к суду. А так — месяц держали не совсем законно, ради интересов столь громкого и важного дела, потом еще месяц…