Проделки Джинна (авторский сборник)

— Люцифер! — закричал Лупцов. Пламя, закручиваясь, уже облизывала ему бока, запах горелого мяса поднимался со ступней, которые Лупцов уже давно не чувствовал. Там, внизу, была лишь адская боль, которая, заполняя мозг, мешала сосредоточиться на какой–то одной мысли…

— Люцифер! — еще раз крикнул Лупцов, и тот откликнулся:

— Чего ты хочешь, смертный? Или тебе недостаточно тепло там? Кажется, еписком уже все сказал, — чернявый посмотрел назад, и священнослужитель кивнул ему головой.

— Люцифер, если ты действительно есть!.. — задыхаясь от дыма и огня, выкрикнул Лупцов.

— Есть, есть, что надо, говори, — развязно ответил чернявый.

— Я хочу заключить с тобой договор, — отворачиваясь от огня, кричал Лупцов. — На любыхусловиях! Если тебе нужна моя душа, бери ее. Я много не попрошу!

— А я много и не дам, — хохотнул чернявый. — Так чего же ты хочешь, смертный?

— Хочу обратно в тот дом в деревне, где мы с тобой жили… Где я тебя спас, — из последних сил выкрикнул Лупцов.

— Любите вы напоминать об оказанных услугах. Бескорыстно палец о палец не ударите, — проворчал чернявый. — Ладно. Будь потвоему7 — Он лениво махнул на огонь рукой6 и тот погас, будто его и не было. — Чего же ты еще хочешь? — спросил Люцифер.

— Ф–фу, — перевел дух Лупцов, — хочу, чтобы вся эта зараза плесень исчезла. И эти нелюди тоже.

— Этого я не могу, — ответил чернявый.

— Ты не можешь? — с идиотским, надрывным смехом спросил Лупцов.

— Да, не могу. Это не моя область. Ты еще попроси Солнце поближе к Земле подвинуть или на Марс тебя поместить. Так, слетать куда, водички принести — в этих пределах и проси. Лупцов обратил внимание, что монахи с епископом куда–то пропали. Он пошевелил руками и обнаружил, что они свободны, да и цепи со столбом куда–то исчезли, как и хворост, и черное беззвездное небо.

— Да, Люцифер, я хочу, чтобы та женщина, ну, которая набивалась ко мне в жены, проснулась что… В общем, нашла своего мужа.

— А тебе–то что до нее? — спросил чернявый.

— Да так, заодно. тебе же не трудно, — ответил Лупцов.

— Ладно, — ответил чернявый и поднялся со стула. В палате над дверью горела тусклая лампочка, словно в тюремной камере. Чернявый взял со своей тумбочки газету, свернул ее трубкой и встал у кровати на четвереньки.

— Я полез в землянку, буду наблюдать в подзорную трубу за монахами, — сказал он, — а ты поезжай в магазин, купи патронов. Знаешь, где? Угол Бродвея и проспекта Маркса, магазин «Патроны». Возьмешь десять пачек 136–го калибра. — Лупцов слушал его и не понимал, серьезно он говорит или шутит. Затем тихо, с каким–то злобным присвистом, спросил:

— А на чем же я поеду? — лежа под кроватью, чернявый кивнул в сторону стула и спокойно ответил:

— Возьми мою машину.

— Ясно, — кивая головой, ответил Лупцов. После этого он тяжело поднялся с постели и, не спуская с чернявого глаз, подошел к двери:

— Куда!? — заорал чернявый. — Ложись, та сторона простреливается.

— Да, да, — ответил Лупцов и вдруг принялся стучать ногами и руками в дверь. — Откройте! — кричал он. — Сейчас же откройте! При этом он смотрел под кровать на Люцифера, а тот скалил гнилые острые зубы и, прищурив один глаз, рассматривал в подзорную трубу ноги Лупцова.

Дверь открылась, и Лупцов чуть не вывалился наружу. Его подхватил санитар, впихнул обратно в палату и спросил:

— Ну, чего тебе?

— Я не хочу лежать с ним в одной палате. Он сумасшедший, выпалил Лупцов.

— А ты? — спокойно спросил санитар. — Ладно, будешь шуметь, реняй на себя. — Дверь закрылась, и чернявый насмешливо спросил:

— Ну, что, дурак, решился? — Лупцов закрыл ладонями лицо, тяжело вздохнул и, опустив руку, ответил:

— Да.

— Хорошо, — сказал Люцифер, — патроны по дороге купим. — Он вылез из–под кровати и сел на стул.

Зеленое небо, темное на востоке и сильно разбеленное на западе, было совершенно пустым и безоблачным. Ни одной птицы, ни одного насекомого не было видно в прозрачном, цвета прудовой воды, воздухе. Густые заросли плесени давно съели все неровности городского ландшафта, и местность напоминала холмистую степь с сочной луговой растительностью.

Машина Люцифера почти утопала в серебристо–голубом ворсе этого гигантского ковра. Это была хорошая машина, с мягкими удобными сиденьями, открытым верхом и крупнокалиберным пулеметом, ствол которого торчал над бампером.

— Иди садись за руль, — позвал Люцифер, и Лупцов, не заставляя себя ждать, перепрыгнул через дверцу и упал прямо в объятия кожанного сиденья. — Ну что, прорвемся? — спросил чернявый, не спеша залезая на заднее сиденье к пулемету.

— Не бойся, теперь–то уж точно прорвемся, Люцик, — ответил Лупцов.

— Ну, с богом. — Он включил зажигание, завел мотор и, взревев, машина рванулась вперед к заросшим плесенью воротам. Не сбавляя скорости, Лупцов обернулся назад. Сзади на сиденье важно восседал огромный черный дог — Люцифер. Он преданно смотрел хозяину в глаза и на кивок Лупцова ответил громогласным лаем.