Проделки Джинна (авторский сборник)

«И зачем я приперся в Разгульное? — машинально почесывая то голову, то залезая под мышки, уже не в первый раз пожалел Зайцев. — Пощупать какие–то мифические корни? Посмотреть, в каких условиях начиналась моя экскурсия в этот мир? Посмотрел. Какие там корни! Все давно обрублено, и любой мой московский знакомый мне куда ближе всех сибирских родственников вместе взятых. Есть только одно родство — похожесть существования, общая среда обитания. Какой к черту тюлень родственник медведю? Когда это было? Один живет в океане, другой — в лесу. Зов крови — это глупая, неизвестно кем и когда придуманная, сентиментальная туфта. Отец никогда не стремился назад в Разгульное. Он конечно же знал, почему, но молчал. Говорить о таких вещах просто не принято и опасно. Сам же в работе много раз использовал этот прием, психотерапевт хренов. Говорил клиенту, что сила человека в его корнях и традициях. Чья–то — возможно. Но я! Я–то как попался на эту дурацкую удочку? — Алексей тяжело вздохнул. — Ну, вот и выяснилось, что я «безродный космополит». Стоило ли ехать в такую даль, на историческую родину, чтобы ещё раз убедиться, что дважды два — четыре и только четыре?»

Чтобы лишний раз не рвать душу, Алексей заставил себя думать о возвращении в Москву. Когда же в очередной раз он погрузился в дрему, ему приснился странный лубочный город с большим количеством златоглавых церквей, раздрызганных кабаков и деревянных сортиров. По дощатым тротуарам в обе стороны, непрерывным потоком ползли нормально одетые люди с сумками и дипломатами, авоськами и чемоданами. У одних поклажа была приторочена как у вьючных животных к спинам, другие волокли её за собой. Все они были слепыми, с пустыми глазницами и спекшимися веками. Все напоминали цирковых пресмыкающихся, для смеха разодетых в человеческие одежды. Зрелище было апокалипсическим, и Зайцев даже остановился, чтобы перевести дух. «Постойте, — обратился он к ближайшему «пешеходу». — Пожалуйста, скажите, что это за город?» «Кудияровка», — не сбавляя скорости и не поворачивая головы, бросил слепой.

«Так вот он каков Китеж–град этих несчастных калек», — подумал Алексей и осмотрелся. Совсем страшно ему стало, когда он понял, что ползет вместе со всеми, но понятия не имеет, куда и зачем. Причем, у Зайцева это получалось легко и просто, словно он передвигался таким образом с самого рождения.

Как Алексею представлялось, от кудияровцев он отличался только тем, что был зрячим. Мысль о собственном превосходстве грела душу, но чтобы в этом окончательно удостовериться, он отполз в сторону и прикоснулся пальцами вначале к одному глазу, затем к другому — на месте глаз оказалась гладкая кожа без каких–либо признаков глазных яблок и век. «Что это?! — в ужасе вскрикнул он. — Я же вижу!» Зайцев вцепился в плечо проползавшего мимо кудияровца с рюкзаком на спине и истошно заорал ему прямо в лицо: «Я вижу!» «Это тебе только кажется», — освобождаясь от его хватки, шелестящим голосом старосты проговорил кудияровец.

Алексей вынырнул из кошмарного сна как из ледяного омута, с ощущением, что освободился от смертельной опасности. Но, оглядевшись, сразу вспомнил, куда его занесла нелегкая и застонал от нахлынувшей безысходности. Он чувствовал себя заживо и навечно замурованным в канализационной трубе и никак не мог понять: за что, зачем и есть ли хоть какая–то возможность отсюда выбраться.

Проснувшись, Зайцев случайно разбудил и Таньку, которая тут же приподняла голову и хриплым со сна голосом спросила:

— Чего тебе?

— Ничего, — ответил он и торопливо добавил: — Кто у вас здесь самый старший?

— Знамо кто, староста, — снова укладываясь, разочарованно сказала хозяйка норы.

— Если он прикажет, меня отпустят? — не отставал Алексей.

— Неа, — ответила Танька. — У нас сообча решают.

— Да когда вы успели сообча–то? Позови старосту! Мне надо с ним поговорить.

— Не поползет, — лениво ответила Танька и нарочито громко зевнула. Чего ему зря ползать? Ты же не тот стояк.

— Тогда какого черта вы меня здесь держите?! — снова сорвался на крик Зайцев.

— Не выведешь нас, так гнев Божий отведешь. Нам и Время Великого затишья стояк принес.

— Значит здесь уже бывали стояки? — оживился Алексей.

— Бывали, — ответила хозяйка. Она запустила руку под подстилку, пошарила там и вытащила на свет небольшой блестящий предмет из того, верхнего мира, в который Зайцев так отчаянно желал вернуться. Это оказалась солдатская кокарда.

Алексея даже прошиб пот от чудовищной догадки, и он не сразу решился спросить, где тот, что её носил? Ему вдруг привиделся даже не этот несчастный солдатик, от которого, по–видимому, осталась одна аллюминевая кокарда. Он очень ярко представил следующего бедолагу, которому показывают его — зайцевскую — фляжку, ружье или перочинный ножик.

— Вы что, убили его? — тихо спросил он.